Перед отлётом

В истории об Ондриде, Первом Фотурианце — по крайней мере, в той ее версии, которую предлагают нам «Легенды и мифы неупорядоченной Вселенной» за авторством Фотурианки Аньес — говорится, что, сойдя с костра, он отправился в Землю Анкелад, где несколько лет прожил отшельником, обдумывая свое будущее и набрасывая проект Фотурианского Кодекса. То, что Ондрид - подкопченный, но невредимый — дошел своими ногами аж до соседней Земли (а это, по сути, другая планета), нас удивлять не должно. В те дни Вселенная была маленькая, компактная, и при желании — если, конечно, идти достаточно долго - можно было дойти до царства мертвых или забраться на небеса. Гораздо важнее, что в Земле Анкелад Ондрид не нашел ни того, ни другого — глазам его предстала лишь скромная, крытая шифером хижина, одна-одинешенька на островке посреди космической пустоты.

Простая хижина — ничего великого, ужасного или грандиозного. Что меня действительно удивляет, так это то, почему никто до сих пор не спросил, откуда эта хижина взялась Там, на краю Вселенной? Как вышло так, что она словно поджидала Ондрида — новенькая, крепкая, готовая для житья? Казалось бы, вопросы эти продиктованы обычным здравым смыслом, и не нужно быть доктором Фотурианских наук, чтобы задать их - однако же Аньес в своих «Легендах и мифах» упорно обходит проблему молчанием, и так же поступают прочие историки Фотурианского Ордена.

Что это — заговор с целью умолчать какие-либо неприятные факты? Попытка изобразить Фотурианцев лучше, чем они есть? Едва ли, ибо в таком случае вместе с хижиной Ондрида мы постарались бы «забыть» разрушенный континент в Земле Гелефор, целиком истребленную расу илви, а также раскол в наших собственных рядах. Нет, перед нами не злонамеренное пренебрежение истиной — здесь, я считаю, мои товарищи честны. Речь идет о некоем воздействии, которое на них оказали; кто именно — я пока сказать не могу. Почему я в этом уверен? Потому что знаю больше, чем они.

Вот записка, найденная Ондридом в той самой хижине, на дощатом столе, рядом с еще теплым чайником. Она коротенькая, я приведу ее целиком.

Кто бы ты ни был — привет тебе. Ничего не бойся, ничему не удивляйся — это своего рода вербовочный пункт для таких, как мы — изгнанников из привычного порядка вещей. От предыдущего я знаю, что Они приходят на третьи сутки, так что располагайся — дом в твоем распоряжении. Отдохни, поешь, выспись. Разговор тебе предстоит серьезный, соглашаться или нет — дело твое. Я сказал «нет», хотя мне сулили золотые горы. Вопрос убеждений, знаешь ли. Записку эту хочешь сожги, хочешь оставь, главное — не показывай никому, особенно будущим сподвижникам, если согласишься. Пожалей своих людей: принудительная корректировка — вещь довольно неприятная. Что еще сказать? Если все же надумаешь, поменьше полагайся на Их дары, побольше думай собственной головой. Все, я пошел. Удачи.

Как мы видим, Ондрид был не первым, кто оказался в этой хижине. Более того, он был не первым, кого пытались завербовать ее таинственные Хозяева, и на то, от чего предыдущий постоялец отказался, Ондрид, судя по всему, дал согласие. Да, тут гордиться нечем, особенно мне: я-то полагал, что Первого Фотурианца, основателя нашего Ордена, обманули, провели — у меня даже в мыслях не было, что он пошел на сговор сознательно. Но так и есть — все хорошее, что Фотурианцы успели сделать, суть плод какой-то неблаговидной сделки. Обидно, что правда открылась лишь сейчас.

Дальнейшее не имеет значения — в то, что Ондрид несколько лет размышлял, прежде чем приступить к делу, я верю безоговорочно, ибо хорошо знаю этого человека. Куда больше меня беспокоит его нынешний визит в Темные Миры, а еще — что он все же поделился этой запиской со мной, несмотря на совершенно недвусмысленное предупреждение. По-видимому, Первый Фотурианец так и не понял до конца, можно ли доверять «нанимателям», и решил таким образом перестраховаться. Настроение перед отлетом у него, во всяком случае, было скверное:

- Сам не знаю, зачем я туда лечу, - ворчал он. - Конечно, меня пригласили, но это все равно что лезть тигру в пасть. Брогсен-то ведь так и не вернулся.

- Не вернулся, да, - сказал я. - А перед смертью беседовал с кем-то по имени Функция Семь. Не знаешь, кто это, Ондрид?

- Понятия не имею, - отмахнулся он. - Тогда Брогсен почти уже выжил из ума — мало ли что ему привиделось! В любом случае, если я не вернусь — продолжайте работу. Земля Урбон — вот что сейчас важно. Люди Вселенной должны иметь перед глазами пример идеальной Земли. Это будет как бы памятник нам, понимаешь?

- Не очень, - сказал я. - Может быть, не полетишь?

- Не могу, - Ондрид был бледен, но тверд. - Это единственный способ разобраться со всем раз и навсегда.

О, будь конец всему концом, все кончить
Могли б мы разом. Если б злодеянье,
Все следствия предусмотрев, всегда
Вело к успеху и одним ударом…

- С каких это пор ты стал поэтом? - спросил я.

- Это не я, - сказал он. - Это напишет человек, через много-много лет. Напишет обо мне, я думаю.

- Пессимистично.

- Зато верно. Вот, возьми, - и Ондрид дал мне конверт, тот самый, с запиской. - Здесь все, прочти, как только я отбуду. Знаю, ты — самый умный из нас, и будь ты на моем месте, сделал бы все иначе. К несчастью, на моем месте есть только я. Запиши это в свой дневник, пожалуйста: иногда быть собой — самое большое несчастье.

И я записал, ибо это были самые правдивые слова, которые когда либо говорил Ондрид, Первый Фотурианец.

Эразмус Пауле, доктор Фотурианских наук, одна из последних дневниковых записей

Пока не указано иное, содержимое этой страницы распространяется по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License