Конвег уже машинально запустил диагностику и, не глядя на экран, взял кофемолку. Ему было достаточно слышать, как тихо гудят и жужжат компьютерные детали. После стольких лет он по одним только тончайшим сдвигам звука мог безошибочно угадать, что скажет система, ещё за секунду до того, как высветится само сообщение. Шорох перетираемых вручную зёрен никак этому не мешал, и даже, напротив, помогал направить мысли в нужное русло, начать фокусироваться сразу на множестве разных задач. Поэтому он и не пользовался фабрикаторами, а кроме того, был хорошо осведомлён, почему такой напиток лучше синтетического, даже если они до последнего атома абсолютно идентичны.
На этой базе он жил и работал уже без малого три десятка лет. Перед его глазами проходили целые эпохи. Сменялись директора, технологии и сам взгляд на аномальный мир. Разворачивались всевозможнейшие комедии, драмы, романы, и оставалось лишь делать ставки, кончится ли очередное событие окрыляющим успехом или страшной катастрофой. А может быть, пройдёт незаметно и отправится на полочку к другим записям, которые уже никто не пересмотрит. Но сохранять их всё же следовало, на всякий случай, и Конвег исправно трудился. Жаловаться ему не приходилось, ведь место было тёплым, спокойным, надёжным, зарплата радовала, а мониторы каждый день показывали нечто новое.
Иногда он ловил себя на мысли, что станция наблюдения кажется ему роднее самих обитателей тайного бункера. Персонал появлялся только на экранах, постоянно приходил и уходил, временами даже почти полностью обновлялся. Но сами дисплеи, компьютеры, шкафы, небольшая коллекция кактусов в углу, выцветший плакат с киногероем на стене, а рядом второй, посвежее - они оставались прежними, как якорь в вечно меняющейся жизни. Конечно же, Конвег сопереживал другим сотрудникам, и нередко даже представлял себя участником бесед, но для него всё это было скорее фильмом, нежели реальностью. И он не стремился вливаться в эти бурные потоки, предпочитая тихое наблюдение извне.
Конфорка, вмонтированная прямо в соседний стол, озарила комнатушку дрожащим синеватым пламенем. Особое покрытие дисплеев гасило все блики, но охранник по старой привычке заслонил её ширмой. И, пока вода понемногу разогревалась, он приступил к осмотру помещений.
В самый тихий предутренний час, когда вся база максимально пустовала, Анхель Товин Олм фон Рамм отправлялся на охоту. Не попадаясь на глаза рабочим из ночных смен или задержавшимся за сложными проектами учёным, он тут и там старательно творил свои странные дела.
Архитектура комплекса была простой, даже нарочито очевидной, чтобы даже в самой напряжённой ситуации каждый мог легко добраться до нужного места. Однако старика это не останавливало. Он мог шагать почти что напрямик через самые запутанные лабиринты, и наоборот, в совершенно ровном коридоре ухитрялся находить причудливые повороты, развилки или вовсе целые тайные комнаты. При том, что не имел подтверждённых сверхспособностей, пользуясь только обширными знаниями о законах реальности да очень своеобычным взглядом на неё.
С собой он, как обычно, потащил двоих помощников, откровенно заспанных, но уже покорно привыкших. Их восприятие было гораздо менее широким, так что они старались по возможности не отставать - однако то и дело сбивались с курса, просто невовремя моргнув. Хотя старому парапсихологу это было как будто только на руку, и он всякий раз довольно щурился, глядя на свежеоткрытые ими ответвления от маршрута.
- А вот ещё! - негромко воскликнул Тимовей, указывая на несомненно оброненный кем-то и спрятавшийся под трубой в углу медный гвоздик.
Немедля оказавшись рядом, профессор с кряканьем нагнулся, ловко подхватил находку, поднёс к глазам и, кажется, что-то у неё спросил.
- Не самый большой улов, дорогой товарищ, но тоже очень славный! - он энергично закивал, пряча предмет в один из бездонных карманов.
- Кажется, вижу вон там, под столом у южной стены, - в свою очередь указала Элла и, чтобы не обременять шефа, направилась туда первой.
- Эй, подожди!.. - молодой человек протянул руку, пытаясь её удержать, но было поздно, девушка словно растворилась в паутине коридоров.
Такое случалось регулярно. Схимин и фон Рамм подождали несколько минут, после чего завели беседу о преимуществах волшебных зверей перед их механическими аналогами в некоторых областях жизни. В будущем, после войны, профессор собирался открыть небольшую ферму.
Кайд вернулась только через добрых полчаса, ещё более усталая и растрёпанная, но весьма счастливая. В руках она бережно, как тонкую паутинку, держала небольшую потускневшую монету. Эта находка была тем более странной, что деньгами тут не пользовался вообще никто.
- А как вам даэксирный модуль? - горделиво усмехнулась она. - Смотрите, как здорово!
Ухватив монетку пальцами, как будто это крошечный пульт с одной невидимой кнопкой, девушка направила его на соседнюю дверь и резко нажала. Бронированная створка мягко отъехала в сторону, а после второго нажатия послушно вернулась на место. Точно так же открывались и закрывались дверцы шкафов, крышки на корпусах приборов, карман на халате профессора, словом, вообще всё, что в принципе могло.
- Только благодаря ему и вышла, - подытожила Элла, после чего, недолго думая, использовала вещицу, чтобы удерживать открытыми веки.
- Тогда он ваш, душенька, не смею забирать, коль вы уже сдружились!.. - махнул рукой профессор, хотя именно такого у него ещё не было.
- Ничего, будет и на моей улице праздник, - усмехнулся Тимовей с лёгкой завистью, памятуя, однако же, что ему в среднем везло почаще.
- Всенепременно, когда перестанешь бояться сходить с дороги, - девушка тряхнула волосами, как бы показывая, сколько вокруг иных путей.
- Вы не устраивайте только соревнований, - фон Рамм назидательно поднял палец. - Это совсем другого рода игра, не на победу и выигрыш!
Хоть и сонная, Кайд решила, что иногда моргать всё же полезно, поэтому отменила эффект модуля на глазах. Сразу после чего, рефлекторно пытаясь встряхнуть мозги, чихнула, от всей души, с неповторимым диким присвистом, и глянула на Схимина так, что тот подавился улыбкой.
- А кроме того, друзья мои, помните, что нам важны все вещички, волшебные или простые! - добавил шеф и засеменил дальше по коридору.
Оба помощника устремились за ним достаточно быстро, чтобы заметить, как старый парапсихолог мимоходом прячет на самом видном месте обнаруженную Тимовеем позавчера заколку в форме бабочки. На фоне бесчисленных диковинных устройств, покрывавших стены и потолок почти каждого помещения базы, она казалась просто ещё одной деталью неясного предназначения. И всё же, однажды обратив внимание на этот простенький предмет, было уже невозможно просто так его развидеть. Полежав здесь достаточно долго, кусочек металла и пластика мог начать приносить нашедшему удачу, показывать диковинные сны, подсвечивать важные объекты в округе, или приобрести какое-то вообще иное особенное свойство. А может быть, и никакого. В этой непредсказуемости и заключалась самая увлекательная часть андивионной игры.
Найденный молодым человеком зауряднейший гвоздик вскоре тоже отправился в импровизированный тайник. Причём фон Рамм запрятал его так хитро, что отследить не сумел даже Конвег со всеми своими навороченными камерами. Однако же в соседнем зале парапсихолог честно оставил на шкафу листок из блокнота с подсказкой, настоящей картой сокровищ, которая вела кружным путём через половину всего бункера.
Даже со всеми здешним способами развлечения, психологическими стабилизаторами и доступом к Зловещей долине народ временами явно тосковал по солнечному свету. Долгие годы взаперти не проходили бесследно, а новое поколение, родившееся уже здесь, и вовсе рисковало вырасти с довольно урезанными представлениями о реальном мире. Так что профессорские фокусы были как нельзя кстати. И то, что многие секретики, которые он оставлял почти по всей базе, наверняка никто никогда бы не обнаружил, лишь добавляло им таинственности. Смыслом их существования было именно то, что это пасхалки, которые достаточно просто создавать, не придавая им собственного значения, но делая частью игры. В крайнем случае, само Убежище стало уже настолько живым, чтобы тоже играть с ними, и получать свою мистическую пользу.
Впрочем, в это крыло Убежища старый омниметик не забегал. Да и вообще попасть сюда было непросто. Важнейший элемент всей базы, её мозговой центр, был не только напрямую связан с каждым другим уголком незримой паутиной, которой пользовался Конвег, но и до предела надёжно изолирован. Отчасти он даже не находился с бункером в одном пространстве - хотя здесь начинались уже совсем странные сферы новой науки, где знаний охранника было маловато. Теоретически, он мог бы и разобраться, кабы захотел, но не видел в этом необходимости.
Тем временем кофе был почти готов. Конвег, грузно переваливаясь, направился к плите, продолжая неотрывно следить за мониторами одним из внешних глаз, пару секунд тихо смотрел, как жидкость успокаивается, и занялся готовкой. Насколько бы плотно его тело и разум ни были напичканы плодами свежайшего прогресса, в душе он оставался весьма консервативным, поэтому совершал этот гастрономический ритуал каждый день, без изменений. Конечно, после прилёта темве о некоторых продуктах пришлось забыть, однако им нашлась достойная замена.
В который уже раз Конвег задумался, сколько ещё всего придётся заменить. Некоторые вещи и идеи были попросту утрачены, причём, судя по всему, необратимо, разве только если принести их из иных миров. Другие сохранились, но уже не поспевали за ритмом жизни - и для них уже придумали более эффективные альтернативы. Да, с изобретением автомобилей человечество не избавилось от лошадей, однако это всё равно был переход к абсолютно новому устройству бытия. Наконец, некоторые аспекты старого уклада действительно нужно было полностью выкорчевать. Такими делами напрямую занимался, разумеется, уже не он, однако ему, одному из ближайших помощников Стратега, мастеру наблюдения за коллегами, требовалось следить, чтобы перестройка здешнего общества продолжала идти всё так же постепенно и аккуратно.
Вот, к примеру, необходимость спать. Конвег не собирался от неё отказываться, так что пришлось пойти на компромисс между возможностью видеть сны или круглосуточно следить за мониторами, то есть переустроить свой мозг по образцу дельфиньего. И напичкать его несколькими сотнями ядер памяти, став буквально на порядок образованнее большинства учёных - ведь как иначе распознать неисправность сложнейшей аппаратуры или не менее запутанного человеческого поведения, от индивидов до всего народа целиком? А в качестве бонуса эти ядра также служили прекрасным хранилищем сновидений, которые охранник прежде запоминал через раз. Иногда он пересматривал их, как кассеты из архива, но чаще это разочаровывало, не было настолько красочным, как он представлял раньше, когда додумывал ускользающие обрывки.
Но это он, а что другие? Даже в самый тихий час на многих ответственных постах неизменно дежурили как минимум с полдюжины человек, и охранник так же стабильно наблюдал за всеми ними. Многие просто предпочитали вести ночной режим, однако остальные решили, что всё же больше не хотят вычёркивать треть жизни на бесцельное лежание. И, так как допустимая длина смены у них всё ещё была ограничена, дабы не убивать психику рутиной, свободное время они проводили за другими занятиями, обычно собираясь в комнатах отдыха или зимних садах.
Пока массивные руки наблюдателя с ловкостью настоящего повара шинковали, перетирали, смешивали нехитрые овощи, сухпайки и другие продукты, а на дисплеях царило затишье, могучий ум нужно было занимать вопросами. И почему бы не такими, раз они напрямую связаны со службой? Когда завтрак был наконец сооружён, а кофе остыл до самой приятной температуры, Конвег, насвистывая импровизированную мелодию в такт гулу механизмов, вернулся к пульту, расположил поднос на лотке и с интересом стал слушать один из бессонных разговоров.
Медицинским центром была, фактически, вся база. В каждом её помещении, от технических коридоров до монументальнейших цехов, было всё необходимое, чтобы своевременно оказать пострадавшему помощь, или хотя бы поддержать его до прибытия врачей. И то если могучая система контроля вероятностей допустила бы несчастный случай или даже банальную простуду… А те, кто отправлялись гулять или работать в запорталье, непременно носили с собой комплект защитного снаряжения - компактного, но не менее эффективного, вроде талисманов для возвращения тела к заводским настройкам и сохранения памяти, даже если бы их разорвало на мелкие клочки. На прочность психики здесь тоже жаловаться не приходилось. Так что изначальное врачебное крыло, более ненужное даже в качестве карантина, уже несколько недель как окончательно стало попросту наполовину автоматизированной клиникой для прививания и обслуживания разнообразнейших аугментаций.
Именно их и обсуждала троица, собравшаяся на живописной территории, бывшем зале ожидания, у входа в этот уголок ещё более странного будущего. На стоящих полукругом диванчиках сидели братья Орибаш, инженеры-сторожа, отработавшие очередные трое суток у портальной установки, а также Коруна Юкотраги, специалистка по музыке и её отражениям, которые в современных реалиях внезапно оказались важной сферой многих чисто технологических работ. Беседа, начавшаяся примерно полчаса тому назад как неспешная дискуссия, как раз дошла до того момента, когда все трое уже в основном не столько спорили, сколько просто обменивались интересными мыслями, приходящими на ум.
- Но вообще, если смотреть с ракурса истории, всё это появилась ещё в каменном веке, - махнул рукой Абзул куда-то за спину. - Всяческие пляски вокруг костра, тыканье копьём в рисунок оленя, обращение к Богам и духам, тысячи их! Да, это ещё не сверхсилы в чистом виде, но сама идея несомненно идёт оттуда. Опять же, оккультисты, которые этим промышляют, выросли из братств древних охотников и следопытов.
- Насколько я знаю, Богам стали поклоняться гораздо позже, а в ту пору ещё знали только о природных духах, - уточнил Юрром, нахмурясь.
- Пофиг, суть та же самая. Но вот что важно, так это сама сила. Раньше же как? Вот сверхъестественная сущность, она умеет делать разные крутые штуки, а ты нет, поэтому изволь обратиться к ней за помощью. И будь ты хоть самый опытный шаман на районе, все твои таланты так или иначе относятся к тупо общению с духами. А обычно это вообще уровень того, что если толкнёшь камень, он покатится, вот и вся магия.
- В смысле, знание природных законов и того, как ими пользоваться, не имея настоящих аномальных сил и свойств? - задумалась женщина.
- Именно так! В общем, было только магическое мышление, не считая отдельных уникумов. И фокусников, разумеется, но их пока вынесем за скобки, это вообще другая тема. А потом вдруг что-то поменялось, и стали появляться настоящие религии с Богами, которые, до кучи, у каждой новой культуры становились эпичнее. И сейчас даже отдельный смертный пророк умеет творить чудеса покруче, чем собакоголовый владыка аж целой Преисподней несколько тысяч лет тому назад. Более того, человек вообще стал расширять круг своих личных умений, но почему же так произошло? По логике, в цивилизованном мире идёт всё более жёсткое разделение труда, а тут всё с точностью до наоборот.
- Думаю, как раз потому, что человек начал становиться гораздо сильнее, - перехватил инициативу его близнец. - Научился брать в руки такие палки, которыми можно и мелкому божеству хребет переломить, то есть встал с ним на один уровень. Значит, можно было уже не привлекать сущностей со стороны, и научиться творить дичь самому. И если уж поклоняться, то силам, которые реально сидят на недосягаемом верху.
- У меня даже кошка чертей гоняет, - рассмеялась Коруна, вспоминая спонтанные выходки домашней зверушки. - Но тут чего-то не хватает…
- В точку, и вот чего. Если у человека уже есть палка, которая решает все проблемы, ему ещё нужно качать мышцы, однако нафига учиться колдовать? И уж тем более становиться чем-то сверхчеловеческим. Аргумент класса «потому, что может, и его никто не остановил» в целом хорош, но это только ботва. А вот корешки не просто так заныканы подальше в землю, потому что… Врождённый комплекс неполноценности!
- Говори за себя, брат, у меня с этим всё в полном порядке, - усмехнулся Аб, шутливо ткнув Юра кулаком в плечо. - Впрочем, не перебиваю.
- Давай будем честны, в армрестлинге нас переиграет даже небольшая обезьянка. И мы даже кошечку не сможем догнать, хотя по меркам животного мира она вообще хреново бегает. Что уж, человек вообще разумным стал только потому, что никаких других козырей у него тупо не сыскалось! Причём так было вообще с самого начала эволюции. Наших далёких предков гоняли все, кому не лень, вот и пришлось расти.
- Ну так выросли же! - не уступал Абзул, хотя видно было, что он тоже немало учил историю дочеловеческого мира. - Аж до сверххищников!
- Конечно, но лишь благодаря палочкам и камушкам. А в плане биологии, то есть самих себя, мы с каменного века даже подусохли. И здесь наш разум вышел обоюдоострым оружием. То есть с одной стороны, безусловно, это бесконечный потенциал для развития. Но с другой, мы ведь осознаём свои недостатки… Обычные животные со своими спокойно живут, а нам вот надо преодолевать свои пределы, иначе грустно.
- Должна заметить, что у нас и социальная жизнь имеет аналогичную основу. Изначально хватало помощи круга семьи, а более масштабные группы требовали слишком много ресурсов и не давали выгоды. Но затем был усложнился, такой взаимовыручки перестало хватать, поэтому пришлось сбиваться в настоящие племена, города, кружки по интересам и целые страны. И вот, наконец, сейчас мы почти у конца этой цепи.
- Не лучшее сравнение, ведь как раз цепи мы и рвём. Однако же да, это того же поля ягоды, что и сверхсилы. Только в том случае всё идёт через коллективную работу, а сверхсилы - это чисто индивидуальное развитие, причём даже когда они поставлены на поток. Сейчас, конечно же, у нас тут сложнее найти человека без модификаций, но всё равно это штучное производство. А вот, кстати, и наглядный пример пришёл!
Собеседники обернулись к дверям медцентра, откуда, чуть ли не пританцовывая, вышел невысокого роста мужичок. Вокруг него воздух, или даже сам континуум, причудливо дрожал от невидимой могучей силы, заметно, хотя с каждой секундой всё слабее размывая очертания лица и предметов позади. Так случалось каждый раз, когда Тайлем Вег успешно приживлял к своей ауре или душе новую аномальную структуру.
- Доброго утра, дорогие друзья-земляне, как поживают ваши внутренние скелеты? Э ха хе, это шутка! - нарочито инопланетно воскликнул он.
- Всё никак не нарадуешься свеженьким апгрейдам, дорогой человек? - усмехнулась женщина.
Хоть и ходили слухи, что этот мутантрополог, решивший изучать человеческую натуру извне, давно уже стал воспринимать даже самого себя просто как материал для исследований, на деле всё было далеко не столь экзотично, во всяком случае, пока ещё. Однако слухи эти активно распространял и поддерживал главным образом он сам. Новые синхронизаторы мышления не оставили места для лжи и даже непонимания соли шутки, так что при личной встречи все могли легко убедиться в нормальности Вега, но ему уж слишком пришлось по вкусу это амплуа.
- Мы как раз про сверхсилы болтаем, - махнул ему рукой Абзул, указывая на свободное место.
- А именно о врождённых или приобретённых? - утомлённый недавней процедурой, Тайлем решил пока что вести себя менее экстравагантно.
- Ну, врождённых у нас не так много, - тотчас откликнулся Юрром, пожав плечами. - От силы человек пять-шесть на всю базу? Уже обсудили.
- И как раз закончили общий экскурс в историю, откуда вообще пошла сама идея таких абилок.
- Между прочим, друзья-земляне, а считаете ли вы сверхсилами, к примеру, киборгизацию и прочее? - гость склонил взлохмаченную голову.
- В принципе, наверное, можно добавить и её, - рассудила Юкотраги, сама недавно вживившая себе запасную пару блокираторов усталости.
- Только начать нужно с того, что по факту это максимум отчасти сила, - поднял руку Аб и обвёл соседей назидательным взором. - Скажем, я могу легко выбросить пистолет или меч и взять новый, а если он ко мне приделан, то этот номер уже не пройдёт. И там, куда нельзя ходить с оружием, стало быть, тоже не пустят. Ремонтировать его тоже будет сложнее. Короче, так к себе прицеплять можно только некоторые штучки.
- Железки можно и не добавлять, а заменять бренную органику, - возразил близнец. - Особенно если они хотя бы не уступают дарам природы.
- Но есть нюанс! Ты сам говорил, что такое саморазвитие идёт от комплексов. А если так, то как понять, когда реально пора остановиться, и где начинается уже абсурд? Вот те же самые Метагуманисты с их роботизированными телами. Шираи ладно, она маленькая и визуально от нас мало отличается, пока десяток лапок не расправит. А если это кто-то вроде живого танка с руками как ещё два танчика? На поле боя с такими может быть удобно, а в быту? Хотя бы на горшок сходить, и после этого привести себя в порядок? Ну ладно, Келлеку просто ничего этого не надо, а у Сурбана есть слуги, но что делать остальным, чисто гипотетически? Они же модифицируются прежде всего для рабочего процесса. Опять же, что будет делать живой танк с плазмомётами и кувалдами, если ему, например, под броню заползёт змея или муравей?
- А если тебе в брюшную полость заползёт, ты сам-то многое ли наворотишь без помощи хирургов и анестезиолога? Та же самая логика, брат!
- Туше, но саму идею, я надеюсь, ты уловил. Прежде всего аугментации должны быть полезными в быту, и лишь потом для всего остального.
- Между прочим… - задумчиво проговорила женщина. - Многие сверхсилы, которые есть у нас, приспособлены именно для работы. И в связи с этим я периодически думаю, как изменится ситуация после войны. Будем ли мы их использовать? Оставим ли вообще? А если, наоборот, с ними будет ходить каждый? Ведь сейчас это такой же важный навык, как обучение в школах или умение читать. То есть я не вижу особенных причин считать, что вся наша жизнь после победы вернётся в старое русло. Мы заглянули в будущее, увидели, каким оно может стать, что за многогранные возможности открываются вполне несложными методами, а такой ящик Пандоры не смог закрыть ещё никто в земной истории.
- Смею уведомить, что при наличии фантазии абсолютно всё можно приладить к мирной жизни, - с видом знатока откликнулся мутантрополог.
- Я бы даже сказал, что мирная жизнь как раз и выстраивается из применяемых талантов, - хмыкнул Юрром, а Абзул утвердительно закивал.
- Причём некоторые сверхсилы созданы прежде всего именно для развлечения, чтобы не сводить всю жизнь к труду. Таких и у меня немало!
- Приблизительно так думала и я. Однако важно различать именно сверхсилы и просто умение совершать интересные действия. Если я знаю специфизику и то, как взмахом руки сдвинуть гору, это другое - повторить такое, в теории, сумеет каждый. Но здесь уже нечто намного более индивидуальное, требующее как минимум высокотехнологичных аугментаций. То, что концептуально, даже с помощью обучения, не сможет считаться нормой для человеческого вида. Иначе это будет просто сила, безо всяких сверхов, и лишь переосмыслит само понятие человека.
- Так, если сравнивать это со школами, то всё понятно… - пощёлкал пальцами Вег, решая, как лучше оформить мысль. - Технически, все эти способности не сводятся к неуязвимости, телекинезу и тому подобному. Ингенионика включает вообще все аномальные свойства человека, в том числе когнитивные. И если сейчас, даже не у нас, а в обычной земной цивилизации, образованным должен быть по возможности каждый житель, отчего бы не предположить, что и сама грамотность будет серьёзно изменена? Вспомните те же ядра памяти, они же тоже необычны!
- Кстати, по общему размеру мои два стоят четырёх твоих, - усмехнулся Юрром, шутливо взглянув на него. - Хоть я и работаю только с одной конкретной машинкой, для её понимания необходимо разбираться в очень многих разных сферах! А у тебя только фантазия да самоконтроль.
- Знаешь ли!.. - в ответ Тайлем беззлобно погрозил ему не самым внушительным кулаком. - Зато я умею ими пользоваться на все сто десять!
- К слову, это в двадцать два раза эффективнее, чем у типичного суперзлодея, - прибавила Коруна, недавно слушавшая лекцию о комиксах.
- Говоря о котором, появятся ли они? - подхватил мысль мутантрополог. - Ведь если сверхсилы будут только у некоторых, их владельцы могут думать, будто они лучше прочих, и устроить самоуправство. Не важно даже, из альтруистичных или эгоистических соображений. И я говорю это как профессионал, мне самому иногда хочется опробовать жизнь неостановимого вигиланта, ради науки, разумеется. А если такие силы будут у каждого, то по статистике среди них неизбежно окажутся как более, так и менее талантливые дельцы, поэтому разделения общества также не удастся избежать. И отдельная проблема, разумеется, маньяки всех сортов, не говоря уже о малых детях, там вообще сущий мрак!
Дальнейший разговор быстро перешёл к тонкостям современной психоинженерии, от уже существующих методик, активно применяющихся по всей базе, до более экзотических решений таких проблем, вроде коллективного разума. У каждого нашёлся целый букет преимуществ, но также и сравнимое количество недостатков. И, хотя никто из собравшихся не был действительно искушённым специалистом в таких сложных областях, все четверо могли вполне развёрнуто комментировать сами подходы, предполагать вероятные последствия, изыскивать необычные лазейки, подкрепляя всё это горами научных выкладок, подслушанных у друзей. Однако пятому зрителю следить за ними было уже некогда.
Расчёт был верным, как всегда. Через секунду после того, как Конвег закончил трапезу, отёр ладони и чинно отложил столовые приборы, на соседнем дисплее приветливо мигнуло сообщение об окончании диагностики. Эта процедура, на самом деле, была необязательной - когда к системам базы присоединяли новый странный инструмент, остальные модули автоматически калибровали свои настройки. По всему бункеру как будто бы прокатывалась неощутимая дрожь, волна, смывающая мелкие несоответствия и ошибки. Но иногда, для профилактики, всё же стоило проверить целостность структуры. Неуклонно разрастающееся и усложняющееся Убежище, давно уже пронизанное тонкой духовной магией, функционировало лучше, если ему позволяли воспринять себя как единство, а не просто множество взаимодействующих запчастей.
Кроме того, это помогало обновить и уточнить её схему. На одном из доселе свободных участков пульта вспыхнули бесчисленные световые нити, ринулись вверх, раскрываясь цветными плоскостями и свиваясь в сложные, постоянно движущиеся фигуры. Некоторые из них меняли саму ткань космоса вокруг себя, создавая геометрически невозможные сопряжения и формы, потому что иначе не смогли бы воспроизвести истинную карту бункера. Показать все его обычные, секретные и даже совсем диковинные, лишь номинально существующие, хотя столь же важные закутки. Отрисовать на чистом воздухе каждый их элемент в реальном времени, от бегающих по своим делам или почти недвижных жителей до последнего винтика, потока информации, шалости призрачных соседей, и даже скальных масс вокруг этого чудесного лабиринта.
Окинув её беглым взглядом, охранник довольно хлопнул в ладоши. Всё работало исправно, вмешательства пока не требовалось. И у самого наблюдателя тоже не было проблем, раз он мог воспринять такую головокружительную картину. Впрочем, он предпочитал отслеживать более простые и привычные изображения, двумерные срезы жизни на обычных мониторах. К голографическому представлению Конвег обращался только в крайнем случае, когда требовалось поскорее найти нечто определённое или разглядеть подробности, которые никак иначе не видны.
Не вставая с кресла, он привычно потянулся к фабрикатору. С завтраком, главным приёмом пищи, охранник уже разобрался, и проделал всё толково, везде организуя правильную семантику, до наимельчайшего нюанса. Но это вовсе не значило, что дальнейшее шоу о жизни базы и её населения пройдёт без закуски! Если раньше Конвег ещё старался себя ограничивать, то теперь, когда созвездия внутренних и внешних аугментаций следили за его здоровьем, а вкусная еда неограниченно сотворялась из ничего, он мог себе позволить предаваться обжорству.
Просматривая меню, пожилой охранник раздумывал над разговором, свидетелем которому только что стал. Несомненно, у аномальных сил человека отыщется ещё немало разных граней, полезных и не очень. И эти способности, бесспорно, помогут землянам отвоевать свой уже почти разрушенный дом, восстановить его, после чего сделаются важной частью нового мира. Однако главный вклад во всё это, кто бы что ни говорил, определённо внесут не они, а более или менее классические механизмы. Прежде всего, конечно, тяжеловооружённый транспорт.
Несколько экранов демонстрировали обширные ангары, заполненные могучими кораблями и экзоскелетными платформами. Там были и иные аппараты, но львиную долю арсенала человечества, уже почти достроенного, составляли эти две категории разрушительных машин. Сейчас всё было, впрочем, тихо и спокойно. Пара инженеров осматривала новинки, один сторож отгонял мефири, да и всё… А нет, неподалёку уже началось другое движение! Конвег закинул в рот добрую пригоршню обжаренных зёрен пшеницы и снова с интересом уставился на монитор.
Лучший оружейник во всём бункере, Гил Гринволл параллельно с фанатичным инженерным делом ухитрялся быть известным тусовщиком и сходу становиться душой какой угодно компании. Однако сегодня, в это спокойное утро, он хотел побыть наедине с собой и своими думами.
Недавний визит к фон Рамму помог ему серьёзнейше пересмотреть свой взгляд на мир. Кроме того, в процессе того приключения он узнал и немало иных интересных подробностей, о которых прежде даже не подозревал. Оказывается, вселенная была полна не только традиционной магии, с которой молодой человек работал ещё до войны, но и гораздо более тонких форм чародейства. Это было уже не просто сотворением материи или управлением погодой в обмен на условные единицы энергии, но практически художества, изысканные махинации с абстрактной семантикой бытия, когда небольшую зацепку вроде особенного смысла слова удавалось раскрутить до даже более могучих преобразований реальности. А чудеснее же всего было то, что подобные действия являлись не ритуалами или заклинаниями, приказами миру поменяться по воле разума, но буквальной игрой с самим мирозданием. И здесь не следовало выкачивать грубую мощь до предела - гораздо эффективнее срабатывали хитроумно оставленные слабости, нарочитые лазейки, приглашения воспользоваться ими, потому что так получится интереснее.
Выйдя из огромного грузового лифта, Гил повёл правой рукой, нафаршированной крошечными пультами дистанционного управления. Свет в ангаре вспыхнул ярче. По мере того, как визитёр задумчиво шагал туда-сюда, фонари на потолке и стенах плавно поворачивались так, чтобы наиболее выгодно подсвечивать ряды массивных боевых машин. Разумеется, в этом гигантском зале под самой крышей базы Гринволл уже не раз бывал, помогая монтировать орудия или прикидывая, какими именно их лучше сделать. Но сейчас он видел это место совсем иначе.
Пространства здесь было более чем достаточно для всех военных нужд, включая половину производства. Из основного зала выходили ветви поменьше, где вдоль стен стояли грандиозные станки, точнейшие приборы, вереницы компьютеров, готовые по первой же команде создать и откалибровать необходимую деталь. Сверху, на высоте пятиэтажного дома, раскинулась паутина нерушимых балок с кранами и антигравами для перемещения десятков тонн груза за один присест, или искусными манипуляторами, способными за считанные секунды вкрутить тысячу микроскопических винтиков в указанные места. Уже скоро всё это перестало бы быть нужным, работа близилась к финалу, так что оружиевед осматривал эти величественные механизмы, чаны для варки адамантия, заводские фабрикаторы и другие устройства с некоторым подобием ностальгии. И даже без помощи аппаратуры, считывающей все движения его разума, мысли молодого человека сейчас были как на ладони.
Однако более всего его занимал основной зал, стартовая площадка для уже собранных машин. В отличие от всех других механизированных армад, которые молодой человек видел прежде, эта состояла ровно из двух видов техники, не считая мелких вариаций. Вдоль центрального прохода стояли ровные ряды летающих кораблей, которые различались разве только орнаментами колдовских рун, декоративных украшений и подобных элементов на обманчиво ажурном корпусе. У самых стен же ждали своего часа гуманоидные роботы, один диковинней другого.
- Так вот, значит, какие вы…
И первым делом Гринволл прошествовал вдоль небесных танков. Дорога заняла немало времени, ведь ангар тянулся почти на полкилометра вдаль, придавая всему бункеру форму причудливого дерева или гриба. Да и спешить оружиеведу было некуда. Гораздо важнее ему сейчас было как следует проникнуться моментом и всей историей этого места целиком. Прочувствовать неочевидный, но оттого лишь более весомый смысл каждой машины и всех её частей. Взглянуть глазами пилотов, для которых это были не просто летающие пушки, но боевые товарищи.
Стратег сказал, что это нулевое поколение, предвестник целого ряда будущих кораблей. И действительно, эти десятиметровые штуковины в лучшем случае были только ранними прототипами. На первый взгляд их как будто бы собрали из всего, что отыскалось под рукой, не очень заморачиваясь. Решётчатый корпус с почти случайно прикрученными узлами и аппаратами всевозможных форм прикрывали лишь несколько пластин брони, главным образом в передней части, где пряталась большая шарообразная кабина. Их очертания напоминали стилизованный кулак, из-за чего и весь силуэт немного походил на руку. Над местом пилота торчали два главных орудия, и ещё неясное количество других лукаво выглядывало отовсюду. Вдоль бортов хаотично тянулись сияющие ряды разнокалиберных алфизических дисков. Некоторые участки просматривались насквозь, иные же были наглухо заткнуты массивами машин, словно собранными со всех стен и потолков самого бункера.
Гил, однако же, давно знал все чертежи этих фантасмагорических гигантов. Безумное нагромождение двигателей, пушек, силовых полей и других систем, переплетённых совершенно незащищёнными кабелями и трубками, выглядело полнейшим безумием даже для гражданской техники, что уж говорить о боевой, но… Когда оружиевед присматривался лучше, он замечал, насколько тщательно на самом деле тут был продуман каждый компонент, и сейчас действительно понимал, зачем летающие танки сделаны именно такими. Не только потому, что, как в кабине обычного современного авиалайнера, всё было расставлено ради наибольшего удобства пилота и адаптировано к широкому спектру рискованных ситуаций. Этого можно было и не делать, ведь здесь человек напрямую объединял свой разум с суперкомпьютерным мозгом машины, контролируя её скорее интуицией, чем чистым рассудком. Настоящую причину инженер смог полноценно осознать только сейчас.
Вся эта несерьёзность, почти игрушечность была буквальной. Военные корабли всегда делались предельно утилитарными, угрожающими, и никто не рассматривал противоположный подход, кроме как ради достижения столь же жёстких целей, вроде обмана врага. Гринволл раньше тоже представлял эти конструкции в таком ключе. Они были ответом слабого человеческого рода на непостижимую технику пришельцев, так что здесь очевидно сработал бы поистине сокрушительный эффект неожиданности. Однако, чтобы их создать, выжившим пришлось в корне пересмотреть сами основы не только всей науки, но абстрактной идеи своей жизни вообще. И ячеистые корпуса из физически несокрушимых сплавов в самом прямом смысле демонстрировали вселенной новый арсенал землян, словно ящик игрушек с приглашением опробовать на деле их все. Возможно, темве имели лучшие орудия и феноменально адаптировались, но не были готовы к игре, в которую их вовлёк бы мир.
В голове оружиеведа наконец сложились кусочки и другой головоломки. Из всего этого набора на начало контрудара функционировали бы от силы процентов десять. То, что основано на чистой физике или других эффектах, которые не требовали связи между материальным миром и разными уровнями волшебного астрала. Циклопические башни темве напрочь блокировали работу всех подобных аномалий, а значит, если уж вселенная захочет испытать все подобные игрушки, ей придётся помочь человеческой армии как можно скорее вернуть полную свободу.
Впрочем, тут он только разминался, проверял свой новый взгляд на реальность, оттягивая момент, ради которого сюда пришёл. Настоящей целью Гила были эсприты, пилотируемые роботы, одним из которых должен будет однажды управлять он сам. Что ж, вот и пришло их время!
Хоть инженер и ставил на первое место именно сами средства разрушения, а не то, что должно всего лишь доставлять их к цели, он ещё мог смириться с кораблями. Они были выполнены по всем законам современного танкостроения - плотная компоновка, узкий силуэт, прекрасная мобильность, особенно с левитацией, неплохая вместительность… Но на кой же чёрт мудрейшему Стратегу понадобились человекоподобные роботы, эти четырёхметровые дылды, удобные только для того, чтобы ловить лицом все пули и снаряды, буквально антоним оптимальности?!
Что ж, этот ларчик открывался и впрямь не просто так. Гилу, чтобы хотя бы подступиться к нему, пришлось немало часов посвятить изучению омниметики - причудливой науки о ярусе мироздания, населённом призраками, душами живых существ, чистыми идеями и даже ещё более диковинными формами вещей. Конкретно тут на первом месте были не сами экзоскелеты, а их значения в земной ноосфере. Она содержала множество фильмов, книг и других историй о том, как отсталые аборигены унижают могучих захватчиков. И их требовалось только посильней расшевелить, после чего воспользоваться уже готовой семантикой победы. Для этого и были нужны омнические бомбы, которые взорвутся в ключевых точках сети планетарных токов адхуры, принося эсприттерам не удачу, а именно успех. Это была уже совершенно особая, крайне абстрактная тема на грани понимания. Не просто управление вероятностями и синтез нужных событий, но само достижение цели как таковое.
Во всех битвах испокон веков побеждали не машинки, всего лишь инструменты, а человек. Отважный воин, готовый идти до самого конца, и не сдающийся, даже когда всё его оружие давно сломалось. А эсприты в войне с темве выступали не безликими механизмами, но прямыми продолжениями человеческого организма и боевого духа, фактически сливаясь с ними на концептуальном уровне. Неэффективная форма тут играла сразу две роли - поддерживала такую связь и подчёркивала дисбаланс боевых возможностей гуманоида против идеально отточенной геометрии специализированных опустошителей. И каждый пилот собирал своего робота вручную, тщательно настраивал под себя, обкатывал на полигонах, притирая детали к собственному индивидуальному стилю, выбирал оружие прежде всего по приятности использования, давал экзоскелету сообразное имя как раз затем, чтобы укрепить его суть ещё сильнее. Превратить кучу запчастей в своего наиближайшего друга.
Однако и после победы эсприты не отправятся назад в гаражи, а станут ещё одной частью нового футуристического мира. Они будут строить здания, разгружать вагоны, бродить по диким джунглям и пустыням, покорять вулканы, космос, морское дно, приносить невиданную пользу!
Когда эта идея окончательно оформилась в мозгу оружиеведа, системы бункера незримо сняли последние ограничители, включая его в сеть мыслесвязи. И на этом создание эспритов было практически завершено. Чтобы управлять такой машиной, требовалось, среди прочего, очень хорошо разбираться во всех её системах и внимательнейшим образом следить за мелкими неполадками. Такие навыки имелись далеко не у каждого, но Гринволл обладал природным чутьём, которое необходимо было передать остальным. Проблема заключалась в том, что сам он прежде не жаловал такую технику и мог неосознанно всё сломать, поэтому его пришлось мягко подтолкнуть к пересмотру убеждений. А для этого оказался прекрасен амфейн - не самая хардкорная игра с реальностью, где постоянно рушились науки, но базовый её уровень, умение смотреть гораздо шире даже на самые простые вещи. То, что меняло сам взгляд убеждённого технаря, фаната непосредственно вооружения.
С этим новым взглядом Гил отправился осматривать армию эспритов по второму кругу. Ему хотелось сделать собственную машину поистине уникальной, и не только потому, что он был лучшим экспертом по оружию на всей базе, кроме стратеговского крыла. Бедный робот стоял всё это время под дождём и ветром, недоделанный, низведённый до простой турели, стенда для испытания обожаемых пушек. Хозяин ощущал то, что уместнее всего было назвать виной, и старался выдумать нечто эдакое, вдохновляясь декором, именами, фишками чужих доспехов.
Именно тогда открылась дверь, и в комнату не слишком быстро, но явно сдерживая воодушевление, зашёл Триммед Иннеру, обеими руками сжимая здоровенный чемодан. Конвег отъехал в сторону, освобождая место, и технарь с грохотом водрузил ношу на свободную часть стола.
- Стратег наконец выгрузил новую партию! - гость облокотился на стену. - Здесь довольно много, как понимаешь, так что давай начнём с неё.
Молча кивнув, охранник запустил руку в недра пульта, извлёк оттуда толстый пучок проводов и принялся деловито подсоединять их к весело мерцающей лампочками металлической коробке. Сегодня он уже пересекался с Иннеру, и здороваться второй раз было ни к чему. А тот тем временем утащил пару картофельных печений из вазочки у плиты и, похрустывая, прошёлся взад-вперёд, с видом знатока разглядывая уже тысячу раз виденные кактусы. Конвег своим круговым зрением следил за гостем, параллельно колдуя с кабелями и посматривая на монитор.
- Чего семья, как дети? - наконец заговорил технарь, заметив, что наблюдатель завершил свой труд, и по дисплею побежала полоса загрузки.
- Ну вот, как видишь, пока ещё все спят… - тот оглянулся к голограмме. - Со вчера младший подтянул алфизику, а так ничего не изменилось.
- Скоро и мои в школу пойдут. Да уж, быстро летит время!..
- Не говори… Сколько уже прошло, года три с половиной?
- Чуть больше, три и восемь месяцев. Так и будешь спрашивать каждую неделю? Повесь уже календарь, - усмехнулся Иннеру в рыжие усы.
Разумеется, такого Конвег делать бы не стал, и оба это прекрасно знали. Для смотрителя течение жизни измерялось не минутами и годами, а лишь примечательными событиями или плавными, но заметными изменениями всего вокруг. Стратег говорил, что это чрезвычайно интересное качество, которое в будущем обязательно пригодится как персоналу всевозможнейших организаций, так и мирным гражданам. И в том числе поэтому главный охранник базы старательно придерживался такого взгляда, развивал его, пестовал, напрочь отказывался даже носить часы.
- Похоже, всё совпадает, - прислушавшись к компьютерам, он помахал в воздухе рукой, будто бы вырисовывая какую-то затейливую схему.
- Ни малейших, как их там, сомнений! Но всё-таки проверить надо до конца, особенно ту золотую четвёрку, - технарь устало почесал затылок.
- Естественно, но могу сразу сказать, что стало уже лучше.
Намётанный глаз охранника и впрямь заметил, что совпадение реальности с шаблоном очень ощутимо подросло. Убежище было не слишком просторным, поэтому жизни всех сотен его обитателей неизбежно пересекались, и Конвег присматривал именно за их узором. Однако лишь в общих чертах представлял вероятностную структуру бункера, от которой Триммед поначалу был в полнейшем восторге, но затем, пытаясь её направлять к оптимальному варианту, всё больше уверялся, что это почти невыполнимая задача. Впрочем, если тут был хотя бы призрачный шанс успеха, Иннеру отвоевал бы его у судьбы даже зубами и ногтями. Хотя шансы каждый день всё более росли, а призрачными, причём в буквальном смысле, тут оставались главным образом проблемы. Земля застыла, но в Омниме время продолжало идти с обычной скоростью.
- Гринволла однозначно удалось впихнуть в систему, а это уже минус десяток задач. Вот с Велом пока есть трудности, но это уже твоя стезя.
Триммед придвинул к пульту свободный стул. Конвег проследил за его взглядом и увеличил кадры с оружиеведом. Узнать, насколько именно тот поменял своё отношение к боевым машинам, было действительно важно. Стратег дал всем изобретателям возможность творить оружие и прочие вещицы лично, по собственному усмотрению. На деле, однако же, это было не совсем так. Они действительно работали, опираясь на собственную волю, но последняя исподволь корректировалась программками, заложенными прямо внутрь конструкций базы. Таким образом история развивалась по выбранному сценарию, и при этом никто не сходил с ума от вечного суперконтроля. Но некоторые отлично понимали суть происходящего с самого начала. И к ним уже мог присоединиться Гринволл, за реакцией которого следовало понаблюдать чуть дольше.
Оба помощника Стратега проследили за движениями Гила до самой мастерской и оценили прогресс в модификации его экзоскелета. Вроде бы, он был искренне доволен жизнью и её свежеоткрывшимися андивионными гранями. Но прямо сейчас сказать большего было нельзя, а вокруг понемногу пробуждались другие сотрудники, да и не только они. И, молча переглянувшись, Конвег с Иннеру решили первым делом внимательнее осмотреть соседние регионы запорталья, где жизнь кипела даже по ночам, а потом уже постепенно двигаться к основной базе.
Интереснее всего сейчас выглядело одно из многочисленных мест археологических, а может, и палеонтологических раскопок. Если гипотеза действительно была верна, Нарайнен Ниенэ вполне могла бы совершить эпохальное открытие ещё до того, как прибудет остальная команда.
В этот час, однако же, компанию ей составлял только Ровенир Маккойри, напрочь отказывавшийся покидать долину. Матёрому мироходцу в стенах бункера было неописуемо тесно, да и вообще, чтобы эта древняя планетка продолжала существовать, здесь должен был находиться по крайней мере один живой человек. А раз тренироваться в управлении боевой машиной ему, по большому счёту, было уже незачем, разве что ради поддержания формы, он охотно подхватывал чужие авантюры, сдержанно, но искренне радуясь каждой возможности приключений.
Оба они были умелыми эсприттерами, почти неразлучными со своими адамантиевыми конями. Однако одного лишь поверхностного взгляда хватало, чтобы понять, насколько же сильно различаются их стили управления экзоскелетами, методы работы, да и в целом подход к жизни.
Ровенир охранял территорию. Сейчас в этом не было особенной необходимости, потому что ночные твари давно попрятались, дневные пока ещё лишь раскочегаривались, а утренние сами боялись всех вокруг. Но его устрашающе массивный «Обсидиановый Тигр» всё равно был в полной боевой готовности, ощетинившись целым арсеналом разнообразнейших орудий и размеренно вышагивая вокруг сорокаметровой ямы среди леса. Сам пилот этого танка, однако же, расслабленно откинулся на спинку кресла, только слегка шевеля ногами, и чуть ли не дремал.
Ниенэ же сосредоточенно колдовала над широченным пультом, потому что её «Александрия» только училась одновременно управлять таким количеством дронов. Раньше хватало десятка, максимум двух, но девушка знала, что рано или поздно придётся довести это число хотя бы до нескольких сотен, и усложнить сами беспилотники. Кроме набора механических ульев на спине, эта округлая машина, оформленная под нечто архитектурное, была оснащена парой геоформеров на плечах и бесчисленными тонкими пальцами, увенчивающими длиннющие руки.
На войне ей предстояло выслеживать и выдёргивать из недр земли темвийских чудищ. Но в мирные дни сверхчутким летающим сканерам и могучим пушкам тоже нашлось бы применение - сравнивать горы, вытаскивать острова из океанических бездн, подстраивать ландшафт под переменчивые нужды человека… Тщательно откапывать осколки древних чудес, аномальных и не очень. С тех пор, как в Зловещей долине нашлись чёткие свидетельства настоящей палеоцивилизации, Нарайнен не видела ни единой причины откладывать научные работы на потом.
Кроме чистого интереса, археолог так сильно увлеклась инопланетной культурой, мёртвой уже как минимум несколько миллионов лет, ещё и потому, что диковинные артефакты или совсем уж чужеродные штуковины можно было использовать в системах базы, добавляя к творениям человеческих рук. Точнее, перекраивая их под требуемые функции или делая вспомогательными, а подчас даже главными частями сложных устройств. Однако если с простыми вещичками учёным удалось неплохо разобраться, то о более ценные они продолжали обламывать зубы.
Разумеется, взять такую высоту с наскока было невозможно. Ниенэ пришлось долго и вдумчиво собирать карты местности, проводить целые недели за рассчётами, отыскивать закономерности в неведомой логике, выбрасывать тонны ошибочных теорий и начинать всё заново, упорно продираясь к правильному ответу. И в этом она была действительно хороша. Сравнительно молодой возраст не мешал ей, ведь она ещё до войны получила хорошее образование в аномальном закулисье земной цивилизации, и даже помогал, сохраняя живую гибкость интеллекта.
Каждая ошибка, опять же, подталкивала её всё ближе к истине, и девушка успела совершить ряд довольно значимых открытий. Но всё это в сущности были только цветочки на вершине айсберга. Настоящий прорыв, обнаружение единого корня всей здешней техники, ещё оставался лишь мечтой… Впрочем, чутьё подсказывало, что на сей раз Нарайнен и вправду ищет там, где нужно. Подчиняясь её воле, стаи маленьких многоруких машинок снимали слои оранжевого грунта, чётко, размеренно, старательно, один за другим, по доле миллиметра, запечатлевая в памяти буквально каждую ничтожную песчинку. Они действовали так быстро, что глаз не успевал следить, и всё-таки работа длилась уже без малого одиннадцать часов. Помощники, уставшие после многодневных поисков, ещё вчера вечером разбрелись по своим делам, как только увидели в самом перспективном квадрате непроницаемую для сканеров зону и, слегка копнув, заметили кусочек башни. Ниенэ же прекрасно знала, что не уснёт, даже на часок остановившись в шаге от разгадки. Так что она отпустила коллег до полудня, а сама, заправившись целой кучей энергетиков вдобавок к и так не устающему организму, в компании немного заскучавшего солдата продолжила расширять этот карьер.
Процесс шёл хорошо, но медленнее, чем ей хотелось бы, даже с поправкой на энтузиазм. Рои дронов работали замечательно, вот только их конструкция не позволяла трудиться ещё лучше, как бы девушка ни пыталась ускорить раскопки. Она методично перебирала все возможные варианты их расположения и оптимизировала алгоритмы, порой действительно на процент или даже полтора улучшая ситуацию, хотя гораздо чаще достигая обратного результата. Всё это делалось почти машинально, не слишком сильно нагружало мозг, поэтому, чтобы поддерживать многозадачный разум в тонусе, девушка параллельно беседовала с солдатом. Рассказывала о тонкостях своей профессии, секретах именно паранормальной археологии, историях, в которых довелось принять личное участие, или просто достаточно занятных, чтобы ими поделиться.
- А однажды они нам притащили статуэтку какого-то древнего божка. Средний неолит, самый центр Европы, отличная сохранность. И даже от земли не очищенная, прикинь! Это для чёрного рынка вообще нонсенс, там же всегда стараются сделать покрасивше… В общем, её изучили самыми чувствительными спектроскопами, но почти ничего особо интересного не увидели, только подтвердили. Однако обрати внимание, что именно почти ничего! Судя по особенностям кристаллизации частиц почвы, она была изначально размещена вверх ногами, прямо так взята и воткнута в землю, примерно на две пятых. Почему так, неясно. Возможно, согласно традициям пятибожия, перевёрнутая фигурка обозначала тедраметаж, или что означенный божок вышел из-под контроля, но точно мы не знаем. Возможно, с новой техникой получится, как считаешь?
- Однозначно получится, если сама статуэтка уцелела, - откликнулся воитель. - Не исключено, что тут и машину времени однажды изобретут.
- Ох, как же я на это надеюсь!.. А вот ещё. Года три тому назад возле Камиле, это на самом севере Астурии, нашли череп вихаста. Это такая древняя зверушка из позднего эоцена, похожая на кабана или маленького трицератопса. И всё бы ничего, но он в несколько раз больше, чем должен быть, даже по самым смелым оценкам, просто ужас. А дело в том, что он именно фоссилия, не настоящая кость! Оригинал распался практически без следа, но в почве осталась полость такой же формы. Туда набился песочек, дальше между его частицами залилась вода, во время ледникового периода расширилась, немного увеличивая полость, и всё это повторялось каждую зиму. Вот и вышло, что окаменелость всё время оставалась вполне твёрдой, но потихонечку росла, пока её не вынули на свежий воздух. У такого явления даже свой термин есть!
- Напомнило мне одну историю. В одной далёкой вселенной, где я был лет десять тому назад, под землёй тоже что-то стало расти, только на порядки бодрее. Началось аномальное землетрясение, лёгкое и вполне безвредное, но с подвохом. Когда сейсмографы его фиксировали, на ленте получалась линия очень странной формы, и для местных жителей, к счастью, не человеческих, это оказался деструктивный мемагент…
Даже несмотря на встроенные в эсприты синхронизаторы умов, разговор подчас немного сбивался. Нарайнен больше говорила, чем слушала ответы, а Ровенир, пользуясь редким затишьем, витал в облаках. Эти раскопки проходили в одной из рекреационных зон с давно изведённой под ноль фауной и отпугивателями по периметру. Кроме того, долина хоть и была Зловещей, за столько лет все давно привыкли к странному облику этого мира, а раз он оказался чуть ли не единственным местом, куда можно ненадолго сбежать из бункерных стен… В послевоенном будущем её планировали перезапустить, откатить к исходному состоянию, однако всем пока ещё была нужна созданная тут инфраструктура.
- Раньше все старались поярче одеваться, красили статуи, и так далее, - вещала девушка. - То есть в чёрно-белую эпоху живём именно мы!
- Прошлое вообще не такое, каким нам кажется, - философски добавил мироходец. - Предкам извечно приписывают достижения, которых они никак не могли сделать. Зато отказываются верить тому, что они действительно умели и ежедневно практиковали. И толку ли тогда от музеев?
- А в музеи просто ходят редко и не все! К тому же, сейчас попросту никому не нужно плести силки, делать ножи из кремня, точить каменные вазы песком и палочкой, да даже знать, что у телевизора внутри. Выживать можно и без всего этого. Но согласись, шикарно было бы ввести школьные уроки по, например, работе с камнем - ваяние скульптур, изготовление орудий, возведение дольменов, это же настоящая сказка!..
- Полагаю, здешняя цивилизация тоже столкнулась с этой проблемой, что её в итоге и добило. Я почти нигде не встречал такого разнообразия технологий, тут как будто намеренно пытались использовать вообще всё, что знают. Причём и на личном бытовом уровне. Буквально каждое здание, до последнего сарая, набито тоннами совершенно разных объектов, и всё говорит о том, что это в основном кустарное производство.
- Но где-то здесь уже просто по статистике должны быть руины фабрик, - самозабвенно подхватила археолог. - Есть даже несколько очень перспективных кандидатов! Только там всё устроено ещё хуже, так что первым делом требуется узнать больше о самих аборигенах. Когда станет ясно, кем они были, остальное уже не составит труда. То есть составит, естественно, но будет, на что опираться, а не бежать наугад…
- Прошу секунду! Вы хотите найти какое-нибудь важное здание и расшифровать облик местных жителей, а через него секреты их технологий?
- Да, и именно поэтому вначале ищу что-то попроще. Обычно в значимых постройках всё приукрашено или вообще вымышлено, потому что это культовые сооружения. И не важно, какого рода сам культ. Будь там сцены из жизни богов или картины коммунистического будущего, у них всех задача не в том, чтобы запечатлеть реальную повседневность! Поэтому для моих исследований намного лучше подойдёт стена из древнего туалета или доска с портретами лучших работников мелкой кафешки. Там и особенности мышления яснее заметны. Ну, это же азы!
- На мой взгляд, эти города подозрительно напоминают человеческие, примерно нашего или следующего века, - глянул Ровенир по сторонам.
- Термитники тоже, и что? - хмыкнула девушка. - Это вообще не показатель. Например, за древнюю машинерию легко принять окаменелости некоторых животных, вроде морских лилий, ребристые украшения на колоннах, и ещё кучу всего. При этом в упор не распознать настоящую технику! Потому что мы всё сравниваем с нашим привычным, а конкретно даже современным образцом, и тут никакая эклектика не поможет.
- Да, я слышал, в виде шутки, что ум есть шум, откуда убрали «шшш» и оставили только самые осмысленные части. Именно так я обычно и работаю, особенно если нужно найти неочевидную идею. Повторюсь, я не археолог, но везде, где был, видел один и тот же закон. Постройка тем важнее, чем выше и шире, а эта башня точно самая большая из всех, какие мне здесь встречались. Поэтому меня и удивил ваш выбор.
- Важность таких мест зависит от того, кто смотрит. Представь, что прилетел на планету разумных жуков, и они устроили тебе экскурсию. Вот этот холмик грязи мы насыпали десять лет назад, и он один из главных объектов нашего культурного наследия! Но тебя это как-то абсолютно не впечатляет. А для инопланетянина точно так же могут выглядеть, скажем, Баэл или египетские пирамиды, и он их тоже случайно повредит.
- Я читал ваши записи, и у меня сложилась иная картина, - воин потянулся, приняв позу поудобней. - Мне очень интересно, что же я упустил.
Подумав несколько секунд, Нарайнен отправила поближе к нему один из своих дронов. В клешнях тот заботливо удерживал несколько будто бы ничем не примечательных осколков - самые обыкновенные камушки диаметром от силы полмиллиметра… Однако взгляд Ровенира тотчас распознал их истинную суть, хоть и далеко не во всех подробностях. Это были старинные даэксиры, окаменевшие идеи, которые до сих пор хранили в своей молекулярной структуре если не исходный смысл, то как минимум его следы. Немногие догадывались, что, если знать, куда смотреть, повсюду можно было найти останки доисторических ритуалов, моральных принципов и даже отдельных ярких поступков. Маккойри частенько пользовался ими, когда исследовал новые миры, и эти кристаллики совершенно точно относились к порождениям заурядного быта.
- Таких здесь тонны, - прокомментировала девушка, обводя раскоп широким жестом. - И почти нет чисто обрядовых! Мне нужна полноценная лаборатория, чтобы понять детали, но даже сейчас ясно, что это продукт предельно заурядной жизни. Возможно, тут располагался барак, или эта башня создавала нечто жизненно необходимое. Короче, она выглядит именно как то, что я искала, даже если не вписывается в твой опыт.
- Мой опыт намного шире и богаче, - усмехнулся мироходец. - Но я далеко не обо всём рассказываю, по некоторым очень важным причинам.
Так оно и было. Ровенир не состоял в команде Стратега, но знал каким-то образом подозрительно много о происходящем, пусть даже только местами. И не скрывал, что следует протоколам, которые составлял для него лично штаб. Выглядело это очень противоречиво, но правдой о себе он делился только с некоторыми сослуживцами. Отчасти потому, что раскрытие данной информации помешало бы глобальным планам…
Однако были и другие, не менее серьёзные причины. Маккойри был не просто Крылатым Вестником, но одним из нынешних руководителей этой славной организации. Лидером большинства мироходцев этой реальности, в прямом смысле легендарной фигурой, о которой слышали все, но встречали лишь избранные. На самом же деле главный путешественник по внешним пространствам настолько же свободно ходил и среди товарищей рангом пониже, сохраняя полное инкогнито. Не в последнюю очередь потому, что за свою долгую карьеру, даже несмотря на всю осторожность, успел нажить немало могущественных недругов, вплоть до чудовищ без преувеличения мультивселенского масштаба.
На момент вторжения темве он как раз вёл крайне важные переговоры с Миротворцами и Антианомальщиками насчёт гораздо более тесного сотрудничества. В этих оккультных сообществах, которые из кожи вон лезли, чтобы уберегать мир от паранормальных бед, довольно холодно смотрели на почти неуправляемых Вестников, периодически притаскивающих домой неведомую гадость и ощутимо высвечивающих родную планету. Но не гнали взашей, хорошо осознавая, насколько они ценны в качестве осведомителей или межмировых агентов. Это мироходец и собирался использовать, однако успех его дипломатии, временно прерванной в связи с почти полным уничтожением обеих сторон, пока ещё слишком сильно зависел от случайных утечек. Стратег помогал, чем мог, но после войны Маккойри пришлось бы как минимум поначалу всё вести самостоятельно, и как дальновидный профессионал он заранее готовился к будущей жизни. Ведь победа была ещё не концом работы.
- Вы что, всю ночь тут сидите, бандиты?!
Из кроны соседнего дерева в своём грациозном длинноруком «Роконго-Нару» выскочил Кастатион, второй тайный руководитель космических скитальцев. Феноменальная удача, дар неведомого божества, помогала ему незаметно двигаться через густой лес даже в таком экзоскелете.
- Чего сразу бандиты? - хмыкнула Нарайнен, на секунду оторвавшись от переброски беспилотников к краю раскопа. - Мы честные труженики!
- Ну дааа, конечно, решили самое интересное втихаря расковырять, под покровом ночи? А я ведь, может быть, на это тоже посмотреть хочу!
- Смотри, пожалуйста, - многотонная рука ровенирского робота изящным жестом указала на полуоткопанную башню. - Сейчас всё и начнётся.
Маккойри понятия не имел, насколько археолог действительно близка к цели. Но он знал Кастатиона достаточно долго и хорошо, чтобы ничуть не усомниться - если тот прибежал сломя голову, то несомненно к самому интересному моменту. Вполне возможно, что и к началу беды, где понадобится третий эсприттер, однако вероятность этого была невысока, ведь чаще всего он куда лучше справлялся с избеганием неурядиц.
- Я отсюда посмотрю, - откликнулся Кастатион, запрыгивая обратно. - Посижу на страже, пока вы занимаетесь своими научными делишками.
Кивнув ему, Ровенир всё же направил свой ходячий танк почти к самому краю раскопа. Ему нужно было взглянуть на башню собственными глазами, чтобы всё сработало. У мироходца имелась суперсила, которую он на всякий случай тоже почти не афишировал. Необыкновенная его осведомлённость была умением почти визуально видеть вокруг подсказки. Усилием воли, глядя на вещь, Маккойри мог словно открыть перед глазами меню с её характеристиками и иными описаниями, или даже комментарии к событиям. Сама вселенная, её информационная структура, раскрывалась перед ним, стоило только оказаться неподалёку от цели и слегка напрячь внимание. И, хотя обычно там виднелось далеко не всё, мироходцу этого хватало с лихвой, чтобы при помощи острого ума, обширной эрудиции, развитой фантазии достроить картину.
Впрочем, был у такого таланта и подвох. Чем больше Маккойри заранее знал, тем меньше подсказок ему открывалось, и наоборот. Стратег именно поэтому и не приобщал его к своим безмерным архивам, решив, что такого человека выгоднее приспособить к исследованию диких непредсказуемых территорий. А тот и сам предпочитал подобное времяпрепровождение. Его восприятие придавало всему вокруг некоторое сходство со сказочными снами, в том числе буквально, на уровне работы мозга. Вместе с кастатионовским везением, которое одновременно заставляло того ввязываться в приключения, это делало обоих странников почти идеальной командой для изучения неведомого внеземелья.
- Тьже, а вы правы, - он обернулся к девушке, указывая рукой. - Здесь и правда ранее был центр обычной жизни. Местные устраивали себе огромные ульи, даже без деления на квартиры. А вокруг строили маленькие офисы и другие рабочие места. Никогда с такими не встречался.
- Вот видишь! Наша археология, как говорится, всереди планеты всей! - гордо посмотрела Ниенэ на обоих собеседников и снова в центр ямы.
- Несомненно, хотя раскопки в радиоволнах, о которых ты рассказывала полтора часа назад, всё-таки должны подождать ещё несколько лет.
- Но ты же в курсе, что всё это воспоминание, а не настоящая планета? - уточнил Кастатион, выглядывая из ажурной, как салфетка, листвы.
- Да, и по-учёному оно называется «герросхематическая внутрипространственная решётка» или как-то так, - хмыкнула археолог. - Но если я могу здесь находиться как физический человек, и выносить отсюда вполне материальные предметы, какая разница? Науке это безразлично!
- Не буду спорить, - ухмыльнулся шустрый эсприттер. - Я больше по экшену, а не спокойным вдумчивым работам, имею право дурачиться.
Нарайнен не ответила, внезапно заметив что-то странное в уже откопанной части грандиозной башни. Она осторожно, будто даже с некоторой опаской подвела стайки дронов ближе к богато украшенной поверхности, почти вплотную прижимая сканеры, или же, напротив, отдаляя их на десятки метров, медленно облетая сооружение вокруг и сверху вниз. Маккойри с такого расстояния не мог различить менюшки, но довольно ясно чувствовал важность момента. Ниенэ удалось заметить нечто принципиально новое в уже давно виденных формах инопланетного дома.
- Иезечь, братцы!!! - воскликнула она так громко, звонко и ошеломлённо, что из ближайших зарослей выпорхнули птички. - Нет, ну это просто праздник сумасшествия какой-то, вы ж только подумайте! Они всё это время торчали у нас прямо перед глазами, и не спрятаны даже никак!..
- Так, меньше экспрессии, больше сути! - громогласно скомандовал Ровенир, приводя её в чувство. - Мы тут без телепатии, прошу словами!
- Чёртовы резные колонны же! То бишь именно что не колонны, а статуи, это и есть портреты местных жителей! И это не нечитаемые буквы на них, а что-то вроде смайликов, лица или нечто вроде того! Вот такими они и были! Иезечь, теперь ясно, как надо смотреть на барельефы, там всё совершенно очевидно нарисовано, прикиньте?! Когда увидишь, где там разумники, остальное уже не кажется абстрактными чёрточками!
Ниенэ продолжала распугивать зверушек и приманивать помощников, которые уже понемногу выходили на продолжение работ. И мироходцы тоже со стремительно растущим интересом подобрались к краю раскопа, хотя внимали молча. О да - судя по архитектуре, от расположения скульптур до общей формы башни, эти инопланетяне умели круто повеселиться. Беспорядочность их инструментов тоже чётко укладывалась в новую теорию. Дальше постройку следовало извлечь из недр древней планеты полностью, найти другие, чтобы понять некоторые детали, и наконец проникнуть в загадку чуждого прогресса. На всё это даже с такой армией археологов и современным оборудованием уйдут недели.
Невидимая точка обзора наконец доползла до выхода из Зловещей долины и, словно по волшебству, перескочила сразу на место. Да это, по сути своей, и было магией в чистейшем виде - даже не невероятно продвинутой технологией, а буквальным колдовством. Машинерия только делала его чуть более предсказуемым и показывала картинки на экранах. Обычные камеры в распоряжении Конвега тоже были, однако поле их зрения вне бункера, мягко говоря, оставляло желать лучшего. А выглянуть за пределы зоны ускоренного времени они и подавно не могли.
Пришло время, кстати, проверить и остальные аппараты. Конвег развернул четыре внешних глаза и почти что сыграл короткую симфонию на соседнем пульте. Через пару секунд в воздухе рядом со схемой базы, еле заметно поворачиваясь, завис голографический глобус, как будто состоящий из множества слоёв, свитых жуткими клубками, весь в странных шпилях и оборках. Единая карта планеты, со всей её секретной геометрией, неевклидовой топологией, местами, доступными лишь как особые формы восприятия, и мириадами других подобных аномалий.
Убежище на ней выглядело бугристым наростом, по-своему гармоничным, но определённо незаконченным. Из него тонким алым деревцем с одной гротескно раздувшейся веткой торчал тот полувиртуальный мирок. Чтобы рассмотреть его целиком, во всех подробностях, нужно было раскрыть отдельную карту, потому что эта область на несколько порядков превосходила размер Солнечной системы… Однако наблюдатель и по одному лишь хвостику мог уверенно понять, как себя сегодня чувствует это облечённое в материю воспоминание о неведомой вселенной.
- С запортальем всё в порядке, - удовлетворённо подытожил он, переходя к осмотру тех регионов, что не были деталями физического бытия.
- Жалко, что эта штука умеет поддерживать всего одну подобную реальность за раз, - вздохнул Иннеру, с хрустом расправляя спину и плечи.
- Зато тебе не придётся учитывать ещё и их, - флегматично буркнул наблюдатель и сотворил себе ещё одну чашку чая. - Нет худа без добра.
Впрочем, они оба ясно понимали, о чём на самом деле сетует технарь. Выходец из сообщества Крылатых Вестников, он приобрёл свои, без преуменьшения, грандиозные познания, изучая ход прогресса в других вселенных и подмечая их малозаметные закономерности. А оружие темве не просто уничтожило все известные порталы - оно исказило саму глубинную структуру континуума, сделав открытие новых заведомо невозможным. Пришельцы боялись, что остатки человечества могут сбежать и унести с собой объект, ради поисков которого темве и начали разбирать всю Землю на кусочки. Стратег обещал найти какой-нибудь выход, но для нужно было покинуть Убежище, да и всё равно поиски решения заняли бы годы. Иннеру, запертый в одном космосе, до сих пор не свыкся с такой участью, и именно это питало его волю к победе.
Прямо сейчас, однако, внимание смотрителя и технаря всё больше занимала сама база. Здесь жизнь уже кипела на всю катушку, и десятки самых разных мастеров, от мудрых исследователей до искусных кулинаров, трудились во благо человечества, пока сотни других постепенно подтягивались к рабочим местам или, напротив, уползали заслуженно отдыхать. Никто из них, похоже, не тяготился рутинными неудобствами вроде замкнутого пространства, едва постижимых технологий на каждом шагу, ещё более невыносимо чужеродных деталей, вытащенных из темвийского дрона, и общения с коллегами, чьи мозги медленно, но верно приспосабливались к осознанию этих чудес. А иные уникумы как будто видели сущность мироздания даже лучше самих приближённых Стратега, и в скором времени наверняка могли бы пополнить их ряды.
- На следующей неделе будем обновлять меметику, - нарушил тишину Триммед, сцепив пальцы в замок и задумчиво раскачиваясь на стуле.
- Добавлять солнечного просветления?
- Не, это ещё рано. Да и что-то такое, как видишь, уже само вырисовывается, - гость махнул в сторону экрана. - Это для нового вооружения.
- Так, а вот с этого момента подробнее! - заинтересованный охранник даже обернулся к нему. - Мышление темве же держится в секрете, нет?
- Ну, в некотором смысле, - загадочно усмехнулся тот и отёр усы. - Некоторые детали им там узнать так или иначе придётся. А мы подсобим!
Он передал Конвегу телепатический файл с общим описанием готовящегося большого проекта. Разработать боевые мемагенты, способные навредить столь своеобразной форме жизни, предполагалось чуть ли не с самого нуля. Для этого вероятностных дел мастер должен был по возможности аккуратно направить интересы лингвистов и ксенопсихологов, чтобы они сами догадались обо всех ключевых аспектах. У них уже давно имелся весь необходимый материал в виде как образцов самой технологии, так и выкладок Кафа, чуть ли не единственного, кто взаправду прозревал суть вещей. Оставалось сделать лишь несколько шагов… Правда, в гору, по тёмной и кривой дорожке с несколькими очень неожиданными поворотами, однако Триммед уже неплохо представлял, как провести исследователей к цели, не раскрывая всех карт.
- Лихо затеяно, одобряю, - смотритель вдруг показал на монитор. - Кстати, тут намечается разговор, который во всём этом очень пригодится!
Иннеру, не говоря ни слова, придвинул стул поближе, уютно пристроил подбородок на сложенных руках и приготовился внимать. Он хорошо знал всех жителей Убежища, даже несмотря на то, что обычно видел их только как числа в графиках и алгоритмах. Эти ребята определённо могли выдать нечто интересное, пусть даже их образ мыслей был пока ещё далёк от оптимального. Хотя как раз поэтому они фонтанировали оригинальными идеями, к которым вряд ли так легко пришли бы учёные, инженеры, воины и иные, на самом деле, столь же творческие умы.
Обозначить это помещение как художественную мастерскую, жилое пространство, общественную столовую или нечто иное было сложно, но в то же время и очень легко - здесь сочетались все их функции, а также множество других. Настоящее воплощение творческого беспорядка в почти платоновском смысле, которому современные чудесные технологии, способные вольно переламывать сами законы логики, и совсем уж безудержное воображение условно постоянных обитателей придали поистине сюрреалистический образ, занимало отдельное крыло базы.
На данный момент там находились всего два человека, да и те сосредоточенно трудились над собственными проектами. Но даже этого было более чем достаточно, чтобы обстановку никак нельзя было назвать тихой, потому что Мире Скевере и Бернар Сааген вели рабочий разговор.
- Но вот сделать программу для ремонта античных амфор и прочих древностей совсем не просто, - деловито объясняла женщина. - Хорошая реставрация должна подчёркивать возраст вещи, а не стирать его следы. Так что системе придётся, для начала, уметь воспринимать объекты целиком, как их видим мы, вместо атомов или кода. Только так она поймёт, как чинить структуру материала, но сохранять нужное количество повреждений, вроде мелких сколов. И особенно серьёзно нужно будет поработать с оценкой всяких кристаллических решёток, потому что там вообще особая тема. Короче говоря, уйма совершенно творческой работы, которую я хочу автоматизировать. Это очень интересная задачка!
- Хе, а тут был прототип нового апгрейдера, - собеседник почесал безволосое темечко. - Генератор улучшений, такая программа, которая, к примеру, берёт простую видеоигру и усложняет до максимального реализма, но при этом оставляет узнаваемый стиль. То есть прокачивает графику, поведение неписей, сценарий, систему повреждений, и вообще. Похоже на то, что ты предлагаешь? На мой взгляд, очень похоже!
- Это уже нужно смотреть, но спасибо за информацию. Хотя я, наверное, поищу другой способ, чтобы не улучшать, а именно воссоздавать.
- Ну, тогда тебе может понравиться универшальная машина, она же вездекруть, это как бы инвертированный апгрейдер. На вид такой мелкий приборчик с ручкой, но он умеет делать буквально что угодно! Кладёшь рядом с ним, скажем, отвёртку или гитару, он завидует, хочет с ними соревноваться, и дальше его можно использовать точно так же, как их, только в разы роскошнее. Правда, когда рядом ничего нету, это тупо пафосный кирпич, даже дверь не подпереть. А если подложить другую такую же машинку, пойдёт рекурсия, и оба отключатся, перчён пирог!
- Вот не уверена, - пожала плечами Мире, бегло изучая экран отладчика. - Он же захочет выпендриться и наломает дров, мне такого не надо.
В этой вселенной у человечества пока ещё не была особенно развита компьютерная техника как таковая. Вычислительные системы сложнее арифмометра и компактнее здоровенного чемодана имелись только у некоторых аномальных организаций, вроде Метагуманистов, да притом нужные для совсем других трудов. Стратег показал, как строить более совершенные машины и даже объединить их в сеть, но разобраться с даже обычным, а тем паче алфизическим программированием оказалось под силу лишь немногим. Общие принципы уже так или иначе знал каждый, однако более продвинутые сферы кибернетики большинству казались такой же магией, как архибиотики или квантмех. Вокруг них, в лучших традициях новейших диковинных открытий, как когда-то случилось с электричеством или радиацией, едва не сформировалась целая мифология. А жители бункера, вкусившие рационализма, предпочитали заметно недооценивать, чем даже слегка переоценивать такие вещи.
- Кстати, о реставрациях, - призадумался Бернар, отвлекаясь от созерцания дисплеев. - Окаменелости интереснее изучать, держа в руках, а не через стекло, но тогда они быстро изнашиваются, пачкаются и вообще. А если виртуальные туры по музеям? Надеваешь шлем, перчатки для полного погружения, и вперёд! И если алфизику туда добавить, будет вообще роскошно, там даже оцифровывать ничего не потребуется!
- Заманчивая идея, но представь, что тебе подарили на день рождения компьютерную игру, которая целиком сделана из тебя самого. Будет интересный опыт, но в странном смысле. Я бы предпочла что-то более простое, и особенно интересно насчёт цифровых ресторанов, у нас на кухне периодически думают о таком нововведении… Кстати, передай калибровщик синтемезии, пожалуйста, ты стоишь как раз рядом с ним.
- А это который? - бард уставился поверх тонированных очков в недра коробочки, на которую указала Скевере, колдующая над клавиатурой.
- Ну, колбочка из реотеха, семьдесят на двенадцать. Сию минуту, проше тангле, - пробормотала художница, удерживая расползающийся код.
- Никогда таких не видел, перчён пирог, вот, получи и распишись. Да, к слову, насколько далеко вообще можно внутриться в саму алфизику?
- Если честно, никогда не задумывалась. Точнее, не настолько, чтобы изучать всю эту науку… Мы же не учёные всё-таки, для нас это просто очередные холст и краски. Между прочим, ты сам мне с программой так толком до сих пор и не помог, а уже хочешь лично оцифровываться?
- Ну а что нет? - ухмыльнулся музыкант, поправляя очки. - Вот раньше считали, что весь мир состоит из одной-единственной планеты. А ещё раньше - что из одного пылающего костра, вокруг которого все сидят и поют песни. Сейчас наш мир разгромадно бесконечный, и мы это уже не просто считаем, а тонем в математике. И кто-то разве говорил, что не бывает ничего больше бесконечности, перчён пирог? Наоборот даже!
- В некотором смысле да, это уже лет двадцать с хвостиком как не страшная тайна. Более того, это гораздо хуже, чем тайна. Вроде, в общем картинка ясная и постижимая, но объяснить её до конца не могут даже самые глубокие умы. Именно поэтому их настолько мало, и так много философов, без обид. Кроме того, сами алфизики говорят, что все вещи там искажённые и нерегулярные, как эфирные тени в океане энергии.
- Эк тебя торкнуло, знаешь ли! Но возражаловаться и я умею, а ты попробуй! Одна выдуманная вселенная у нас тут уже три года как лежит…
- Ты ведь не думаешь, что перед тобой сектор какого-то самого глубокого уровня абстракции? Это компьютерный адрес входа в неизвестное.
- Мире, да отвлекись от своей программы на секундочку, перчён пирог! Ты уже сама мыслишь, как она. У нас тут прогресс, а не реставрация привычек. Поэтому оставь воображалобы за кадром, я предлагаю тебе реальный план! Говорил вчера с Гицианом, он и подсказал вариантик.
- Только быстро, - разделавшись наконец с особенно непослушным скриптом, Скевере устало, но не без интереса обернулась к собеседнику.
- У индейцев менка это называется чуэн-бон, то есть стать малой птичкой и получить допуск к главному. То есть роскошно влететь в мелкую лазейку, и чтобы великан тебя там не разглядел. Хотя у них не колдоводство к действию, а только лирика, но у нас-то все инструменты есть!
- Сомневаюсь, что прям-таки все, - женщина пожала плечами. - Но допустим. Покажи сначала план, тогда я скажу, почему это плохая затея.
- Всё б тебе меня в чём-то злоподозрить, - отмахнулся Сааген, припоминая парочку своих почти катастрофических экспериментов. - Начнём с того, что физика и алфизика поют хором, это две ноты одной симфонии. И каждому виртуальному учёному ясно, что никакой существенной разницы между этими двумя состояниями нет, она только в способе понимания вещей. Об этом пока как-то не принято говорить, но все мы входим в одну квестуозную сеть, поэтому уже и так приключаемся одновременно на обоих ярусах. Нужно только представить исходник как именно программу, а не материю, и дело в шляпе, перчён пирог! А вспомни, что сотворили с нашим Кафом, например. Ему только в радость!
- Ох, с кем поведёшься, так тебе и надо, - вздохнула Скевере, закатив глаза. - Попробуй вспомнить, где или кто он сейчас, и сформулировать логическую связь. Тогда поймёшь, как тяжко найти взаимосвязь между тонкой нервной структурой математика и летящим в него электродом.
- Хоть я не биолог, но могу объяснить тебе разницу между мухой и облаком, перчён пирог. Я, простой человек из обычной семьи, уже смотрю на мир с такой высоты, что мои рассуждения звучат выспренно и напыщенно, не стану спорить. Ну а он считает, что волшебство - это просто повседневное умение адаптироваться к миру и при этом оставаться человеком. Так что не ищи причин для проблемы. Это нужно, чтобы надо!
Схватив спектральный карандаш, Бернар принялся кривовато, но старательно вычерчивать перед ещё пуще вздыхающей художницей карту базы, какой её знал. Там было совсем немногое, однако ему удалось вполне узнаваемо изобразить главную часть и ближайшее запорталье.
- У нас уже есть актиометрия, чтобы учитывать тонкие формы на расстоянии, развить способность к пространственным построениям и вообще творчество. Ты же ею пользуешься даже чаще, чем я, перчён пирог! А ещё есть почти роскошное место, куда мы ходим ногами, и знаем, что физически этой фантазоны не существует. В её основе тоже непостижимый мир абсолютно неограниченных и симметричных смыслов. Короче говоря, ты очень зряпрасно отрицаешь очевидное. Тут даже безо всяких форс-фасов рано или поздно дойдёт до таких перепутешествий, ага!
- Убежище тоже расширяется, но никто не пытается прыгнуть сразу к темве, мы облагораживаем то, что есть. И городу дорог огород у дороги!
- Ну да, угу. А тут воткну пункт, эээ, овтута?.. Не суть, ты поняла.
- Что у тебя мозг за мыслями вообще не поспевает, как обычно?
- Вот ты шутишь, а через месяц, глядишь, и правда будет такими темпами пункт овтута на каждом углу! И не переводи тему, перчён диалог…
- Я добрых десять лет училась в Аргослановской школе. Иногда наш учитель подходил к доске, хватал мел и рисовал колесо. И объяснял на его примере, как может действовать активно-побуждающий феномен, образ-референция, обеспечивающий сильное стремление к некоторому объекту. Примерно то же, что алфизические ауры, которыми ты частенько пользуешься. Те, которые внушают идеи. Дело не в том, что физику загнали в фантастические научные глюки, как это случилось, например, с квантовой механикой. Это я ещё могу принять, с моей колокольни такие вещи одинаково странные. Но ты вот сказал, что я мыслю как моя программка, а сам думаешь вообще через исходник дикой природы.
- После такого словосочетания моя рожа наполняется красной жидкостью, и надо срочно что-то ответить, но аж дух вообще-то захватывает!..
- Орёл не должен дожидаться вопроса, как говорится. Он должен дать правильный ответ в тот момент, когда готов, - рассмеялась художница.
- Ладно, перчён пирог, зайду с другой стороны. Почему бы просто не начать с защитных средств, а потом уже честно лезть в программиры?
- Что тебе там, мёдом намазано?.. Творчеством можно так же заниматься и отсюда. Но, должна признать, эта идея звучит уже вполне здраво.
- А ты там кому-то денег должна, или что ли, перчён пирог? - бард отпил одним махом полкружки кофе. - Стратег не запрещал, а значит, такое есть в плане, и уж точно не противоречит. Ну, так-то да, алфизика очень непосложная, и у неё полно нераспробованных граней, но это же как раз самая роскошь! И представь, как будут через сто тысяч лет вспоминать, что такую важную штуку нашли не учёные, а деятели искусства!
- На самом деле я не против, - вздохнула Мире и немного помолчала. - Просто это ты привык вечно ездить по лесам, горам и концертам, а я слишком домоседка, мне даже к нашему коммунальному бункеру пришлось долго привыкать. Моя среда обитания - мастерская, кухня или нечто в таком духе. А впрочем, мне бы уже действительно не помешал, ммм, своего рода мост через условность и инерцию. Так что вещай!
Бернар усмехнулся, поправил очки, залпом допил остатки кофе, создал новую порцию, деловито прокашлялся и принялся загибать пальцы.
- Ну, для начала, в алфизионе, говорят, гораздо больше места, а тут вместо многих интересных зон имеет место быть присутствие отсутствия.
- Сильный аргумент. Но лично меня пока вообще не убеждает.
- Два, это такое поле для роскошного творчества, что ни в сказке не бывало, перчён пирог! Кроме того, оно оплачивается! Не знаю, видела ты такое в своих галереях, но на моих концертах, если публика достаточно роскошно радуется, до самого нутра, иногда бывает вот такое дело…
Он как-то своеобразно помахал ладонью в воздухе, вычерчивая контур. Особым образом заряженные движения, которые Сааген временами использовал для игры на, чаще всего, гитаре, провоцировали аномальный отклик алфизического фундамента мира, и возникал определённый причудливый эффект. Такими рунами, в принципе, давно уже было никого не удивить, хотя обычно их делали неподвижными фигурами. Точно подобрав форму такого пароля, можно было добиться того, что на материальном уровне даже конструкция, построенная из поленьев, начала бы наполняться энергией, идущей буквально ниоткуда. Однако динамическими ключами, гораздо более сложными и ситуативными, пока что интересовались лишь немногие специалисты. И если художнице они были ни к чему, то музыкант нашёл в них огромный простор для хитрых манёвров. Но сейчас вместо невозможных звуков или красочных спецэффектов вокруг него проявилось облачко крошечных золотых монеток.
- Мы называем их намилан-взятками, так фон Рамм усоветовал, - он выхватил одну монету и показал женщине поближе. - В алфизике же всё не только математичное, там ещё эмоции и иже с ними. И если эстетическое напряжение будет чересчур - вселенная станет немного рваться от избытка переживаний, поэтому около источника появятся вот такие роскошные денежки. Это не совсем оплата, но сравнивать с кровью из ранки тоже нельзя… Короче, потом как-то сходи на лекцию про это дело. Такие алфиговинки сопровождают нас повсюду, и они даже в старой жизни были, только их никто не разглядостал. На них можно покупать всякую магию, но лучше прямо изнутри алфизики, там выбор побогаче.
- Да, вот это уже звучит как план. То есть на них можно купить и оборону получше? - задумалась Скевере, возвращая музыканту кругляшок.
- Хоть полцарства и коня! Там же нету магазинов, всё напрямую через сам космос, из каждой точки, перчён пирог. Но если этой точки нету на физике, там эффекты, как я слышал, должны быть ещё роскошнее, потому что нечему ограничивать меню, и скрипты получаются куда мягче.
- Убедил, сладкоголосый демон. Тогда предлагаю сразу обсудить список покупок, - улыбнулась женщина. - Но далеко ходить я не буду, учти!
- А чего думать? - пожал плечами бард. - Снимки организма и мозгов у всех есть, можно хоть на самые первые дни откатиться. И алфизика роскошно решает почти все мыслимые передряни, поэтому кодируй себе на ходу хоть снадобья от всех болезней, кроме порчи имущества…
- Почему кроме? - встрепенулась Мире, пристально смотря на Бернара и слегка прищурив глаза. - Имей в виду, я всё это разузнаю заранее!
- Так ведь лекарства предотвращают, а другие лечат, когда уже всё идёт, - тот ответил насмешливым взором поверх очков. - Совсем разные подходы! Я просто чуть неудачно начал мысль, перчён пирог. Ну ладно, ты поняла, и вообще, как говорит Суфийская книга надежды, сапёр ошибается, но не навсегда! Если хочется, там можно купить хоть вакцину от падения астероида, и ничего даже самому составлять не нужно.
- Что ж, зенитный выстрел из стартового пистолета, кажется, пришёлся прямо в цель! - процитировала Скевере с усмешкой. - Кстати, а если…
Следующие несколько минут они обсуждали тонкости алфизической защиты, насколько понимали эту тему, и решали, кто ещё может с ней помочь хотя бы дельным советом. Но затем беседа плавно перешла на другую тему, а именно то, как вся эта алфизическая магия повлияет на послевоенную жизнь и конкретно творчество. А здесь уже вырисовывались действительно сложные и местами тревожащие перспективы.
- В нашем мире неземной, космический парадокс обретает плоть и кровь, - бард снова проявил свои монетки. - Так было с начала времён, и несомненно продолжится впредь! Твои картинки. Моя музыка. Это же не то, что делают животные, тут совсем новая смысложность! Поэтому розовая рука прогресса всё равно будет тянуться дальше, не спрашивая, хотим мы того или нет. И сам наш взгляд, как ни крути, тоже мина замедленного действия. Многогранно вьётся мысль, и вода в реке течёт сама по себе… Однако это ведь вовсе не монстр, а колоссальный инструмент, которому суждено вобрать в себя всю нашу цивилизацию, разрушая при этом саму парадигму реальности. А значит, возможно только искусно вести его мимо предсказуемых рифов, чтобы он не превратился в перчён пирог, ну и знаменитыми первопроходцами успеть!
- Лихо завернул! Но основная закавыка в том, какими именно будут эти формы нового искусства. К примеру, у нас на соседнем курсе была весьма талантливая и гораздо более эксцентричная дамочка. Тоже искала новые направления, да чтобы помасштабней, на уровне основных видов. Она купила огромный несгораемый шкаф, где-то добыла покойника, положила туда, закрыла дверцы, села рядом и принялась ждать.
- Жуть мрака, а потом? - музыкант дёрнул плечом, слишком ярко вообразив эту картину. - То есть в чём вообще прикол этой всей злодумки?
- Так ни в чём, это полное описание её идеи, - художница неопределённо развела руками. - А представь, если бы у неё была наша техника…
- Но это всё-таки изглючение, такое точно немногие поддержат. Да вообще, перчён пирог, средний человек с лопатой вместо души, ей-то ведь ничего другого не надо - копай и живи, как в песне. Может, по плану Стратега впрямь случится охренительный переворот, но через несколько поколений всё слишком перчёное безумие отвалится само по себе, и потом метакультурцы будут мирно гнить в обычной экологической нише.
- Это только половина картины, - женщина с нескрываемым сомнением покачала головой. - Чтобы жизнь на планете стала мирной, требуется настоящее чудо. Желательно не смертельное, и здесь я верю в этот самый план. Но начинка пирожка может преподносить разные сюрпризы.
- Когда человек говорит, что за окном снежинки, в глубине души ему известно, что они из настоящей небесной воды. Поэтому я за оптимизм!
- Один замечательный художник пятнадцатого века, Бентанур, как-то сказал, что его ремесло чистое и человеческое. Мы ориентировались на эту фразу. Но ведь изменится сама идея человека, у нас это уже началось, - художница взглянула на собственные, пока ещё обычные руки.
- А я знаю, что нам поможет, и это очень простая концепция! - лукаво улыбнулся музыкант. - Что роскошнее всего сохраняется на протяжении многих тысяч лет? Мифология, перчён пирог! Она уже и так звучит из каждого угла. Скажи случайную пару наукообразных слов, и наверняка окажется, что бывает такая штука. Есть даже техника, которая буквально работает на легендах и фольклоре! И мифы сами тоже подчиняются определённым правилам. Короче, точная наука гарантированно роскошно пересекается с искусством в обе стороны, так что их можно начать объединять через алфизику, но желательно изнутри. В общем, это и так делают, но почему бы нам не вложить туда немного своих проектов?
- Замечательная идея, без сарказма, я всегда всецело за такое движение. И даже знаю, кого обязательно нужно будет пригласить в команду!
Между делом пригодилась и программа для реставрации, с которой, по сути, начался их разговор. В её составе были алгоритмы, способные распознавать рисунки с определёнными сюжетами, чтобы решать целый спектр задач, от понимания того, что же такое изображено на старом шлеме или вазе, до точной оценки их вероятной подлинности, сообразно возрасту предмета. Доработать её до восприятия множества других форм искусства и, наконец, возможности оценивать идеи свежевозникшего Ордена Мифотворцев было уже всего лишь инженерной задачей.
Триммед с благодарностью похлопал Конвега по плечу. Зрелище действительно вышло что надо, питательным и редким деликатесом. Ценой за прямой доступ к Стратегу и его запредельным знаниям было заточение в этом специальном крыле базы, кроме совсем уж экстремальных ситуаций. Здесь имелось всё необходимое для комфортной жизни, а внешние системы собирали достаточно информации, чтобы эффективно направлять жизнь остальных обитателей бункера. Но взглянуть на них своими глазами, хотя бы в виде картинки, могли лишь очень немногие.
- О да, было вкусно, но мало, - технарь азартно потёр ладони. - А есть ещё?
- Наверняка есть, - смотритель пробежал взглядом всего своего зрительного набора по дисплеям. - Да, только это из немного другой области.
- Пофиг, подавай! - гость придвинул стул почти вплотную к пульту, как всегда безрезультатно пытаясь отследить направление взора товарища.
- А нет, только что разошлись, - вздохнул охранник. - Ничего, будут и другие.
Иннеру склонил голову, театрально изображая безмерную кручину и обиду на судьбу. Впрочем, не прошло и нескольких секунд, как он снова с шумом откатился на стуле, попутно прихватив ещё добрую пригоршню печенек прямо из-под носа Конвега, и забарабанил пальцами по лбу.
- Может, пока ещё обсудим тот проект? У меня куча мыслей, и если я хотя бы выскажу их вслух, уже станет попроще. Даже если монологом.
- Почему бы и нет, - наблюдатель полуобернулся к нему, продолжая в то же время следить за рядами экранов. - Это тоже про искусство, так?
- Ага, как вариант, - вероятностник расправил усы. - Это ещё Вейнауман сообразил, хотя делал в основном через архитектуру, как мы сейчас.
Античный полководец действительно сколотил почти всепланетную империю не без некоторых хитростей. В каждом городе, захваченном или отстроенном с нуля, он возводил ключевые здания по собственным планам. Среди узоров, структурных элементов и общей формы построек таились меметические программы с идеей преимущества именно такого уклада жизни. И, ежедневно смотря на них, население неосознанно стремилось сохранить статус-кво, благодаря чему облик всей земной цивилизации до сих пор не растерял старые черты. Весьма удобные во многих отношениях - хотя кое-где процветали и непосредственно граничащие страны со множеством очень однотипных городов… Но всё же преобладали именно отдельные полисы со своими самобытными культурами, разделённые общей территорией надгосударственного эльджа.
Оставалось загадкой, откуда и как Картур Вейнауман, большой поклонник оккультизма, получил подобные знания. Историки полагали, что он обнаружил подходящие паттерны собственным ходом. Причём так считали именно эксперты по аномалиям, а обычные граждане до сих пор вообще не подозревали о таком эффекте старинных построек. Интереснее же всего было то, что, даже если оригинальные здания полностью разрушались, горожане придавали необходимые свойства новым, и более того, повторяли эти меметические детали в остальном творчестве.
У каждого полиса был собственный набор подобных мемагентов, которые, прививаясь с детства, не позволяли приживаться соседним. Таким образом, везде сохранялся собственный уникальный стиль, дизайн, образ мыслей - но при этом очень бойко шла и торговля произведениями иноземного искусства. А современная цивилизация, восставшая из пепла и переоткрывшая тайну древних городов, смогла воспроизвести их скрытые идеи. Вся меметика вырастала из анализа вейнаумановской архитектуры или её повторений в скульптуре, живописи, стихах и прозе.
Ухватившись за общую мысль, Иннеру вдохновенно развивал и ширил её. Каким образом, например, передаются мемы? Практически всегда это геометрия, особые звуковые гармоники слов или мелодий, ритмы танцев, иногда специфические ароматы - то есть влияние на разум через органы чувств, прямое программирование. Но далеко не все сигналы от глаз, ушей и прочего, включая передачу тех же образов при помощи телепатии, доходили до каждого участка мозга, поэтому некоторые очень заманчивые возможности оставались совершенно недостижимыми.
Скевере и Сааген натолкнули вероятностника на способ обхода столь неприятного ограничения. Если не работают прямые тычки или косвенно порождаемые ими короткие замыкания в духе синестезии, можно кардинально поменять сам носитель меметической информации! Иннеру по роду службы сеял зёрна событий, которые прорастали порой через много лет, и отследить сам первоисточник способны были только такие же матёрые специалисты. Их главная идея сохранялась в пусть управляемом, но всё же хаосе многих человеческих жизней потому, что не была привязана к конкретным предметам, действиям или даже понятиям. Триммед записывал её в абстрактные ощущения, которые предсказуемо возникали при взаимодействии с такими семенами. И разве не тем же образом действует чистое искусство, цепляющее за самое сердечко?
Всё это должно было замечательно сработать в бункере, но Конвег думал о другом. Когда война с темве останется в прошлом, а созданные тут чудеса станут частью мирной жизни, как изменится облик цивилизации? Всяческие киношники, рекламщики, выдающиеся художники и другие творцы вовсю пользовались упрощённой меметикой, подчас математически высчитывая оптимальную длину сцены или угол падения света, дабы удержать зрителя. Иннеру же хотел сделать творчество снова инстинктивным, как в палеолите, хоть и не теряя свежих наработок.
Внезапно открылась дверь, и в комнату вошёл Стратег, вернее, его аватар. Главный человек на всей планете, если он, конечно, вообще ещё оставался человеческим существом. Иннеру и Конвег рефлекторно дёрнулись, однако всезнающий начальник остановил их лёгким жестом.
- Уже строите свои планы? - он добродушно улыбнулся. - Молодцы, тренируйтесь дальше. Я же не буду думать за всех ещё и после победы.
- Да мы пока так, прикидываем направления… А разве вы такого не задумываете? - удивился технарь, покачиваясь на стуле. - Не поверю же!
- Это хорошая идея, и в некоторых случаях она действительно необходима. Но в других создаст дисбаланс. Так что её черёд настанет позже.
- Ох, треснет долгий ящик! - вздохнул Иннеру и мотнул головой. - Так чего, в Убежище этой технологии не появиться, даже у нашей команды?
- Ну почему же, - снова улыбнулся начальник. - Всё будет, но после победы она не должна покидать бункер без моего особого распоряжения.
- Что ж, тогда продолжаем! - вероятностных дел мастер хлопнул в ладоши. - А может быть, тогда подскажете несколько дельных приёмчиков?
- Нет уж, это вы должны понять сами. Однако это не значит, что вам нельзя ни с кем общаться, - лукаво прищурился Стратег, глядя на экран.
Конвег и Триммед сразу поняли, на что намекает босс. Выбрав кадр, который, как показалось, вёл к многообещающему разговору, охранник развернул его на отдельном мониторе, чтобы коллегам было проще разглядывать детали. Сам же он, не сильно жаждущий заспойлерить все интересные тонкости такого рода, поглядывал туда только одним из внешних глаз, а остальными продолжил рыскать по базе. Но задумка его заинтересовала, да и беседа грозила выйти увлекательной, поэтому, соорудив всей троице кофе, он тоже чуть пододвинулся к тому монитору.
Разнообразные беседы захватили почти всю базу, порой заполняя паузы в рабочем процессе, но чаще дополняя и расширяя его, вознося на новый уровень живости ума. Впрочем, как бы эффективно Стратег ни приспосабливал к проекту спасения человечества всех и каждого, кому посчастливилось здесь оказаться, вклад многих жителей оставался в лучшем случае малозаметным. Разумеется, здесь не было ни единого бесполезного человека, а уж когда дело касалось плетения вероятностных сетей, каждый оказывался бесценным. Но сам мог этого не знать.
К примеру, чем могли пригодиться два пожилых продавца странных вещичек в мире, где даже общая идея привычной экономики с каждым днём всё очевиднее становилась пережитком прошлого, да и сами блага современного прогресса намного превосходили их лучшие товары?
Один из таких бывших коммерсантов, Этон Мономаль, незадолго до войны наконец присоединился к Ассоциации Вольных Торговцев, потому что его обычные поставщики внезапно перестали выходить на связь. Это была действительно серьёзная и тревожащая проблема, ибо старик продавал машины, безделушки или другие творения внеземных цивилизаций. В далёкой молодости ему, тогда ещё обыкновенному искателю затерянных сокровищ или, иначе говоря, чёрному копателю, волей судьбы подвернулись останки древнего космолёта, среди которых уцелел аппарат для перемещения материи по галактической сети. Последняя к тому моменту уже тысячи лет как была заброшена, однако через неё удалось связаться с несколькими другими лицами, заинтересованными в таком бизнесе. И, хотя вскоре землянин добавил к списку клиентов своей маленькой фирмы некоторые другие тайные общества своей планеты, куда более могучие, он избегал близких контактов с ними, чтобы лавочку не прикрыли. А самые вкусные технологии оставлял себе, что в итоге спасло его от темвийских атак и помогло добраться до бункера.
Вторым же был Кодаи Меро'ка'сераги, шинакура, то есть некто вроде странствующего аскетичного монаха-торговца, который сам, полностью вручную изготавливал волшебные амулеты, лечебные снадобья, свитки против злых духов и тому подобные редкие товары. Ироничнее всего было то, что до вторжения с небес он и краем уха не слыхал про настоящий оккультный андеграунд. Вся его судьба размеренно протекала в лоне старинных традиций и архаичных предрассудков, которым сам он верил ничуть не меньше, чем покупатели. Непросто же ему пришлось в самом начале, когда он узнал, что всю жизнь заблуждался от и до! Однако за полвека своих трудов и путешествий почти по всему миру он выработал спокойное отношение к радикально отличающимся взглядам на вселенную, а Стратег охотно подсказал, как можно заставить его кустарные поделки работать на самом деле. И поэтому уроженец солнечного Каркудзо лишь сильнее радовался, что небесная воля привела его в это место. Он даже почти перестал бояться ходить в Зловещую долину, намереваясь однажды продолжить там свой бесконечный путь.
Сейчас оба они подрабатывали техниками, монтировали и калибровали новые модули базы. И никто из них не ведал, что главный вклад в это дело вносят их ежедневные беседы. Каждый раз старики обсуждали по возможности новую локацию, где им довелось побывать, или с коей иметь дела дистанционно, философствовали о грядущей жизни, строили планы - и всё это, незаметно отражаясь в системах Убежища, вечно продолжало циркулировать по ней, добавляя гораздо больше абстрактной, метафизической жизненности шедеврам строгих инженерных наук.
- Для меня Дейнхолт, прежде всего, город учёных, художников, инженеров и подобной братии, но особенно сильно нравятся эти грандиозные выставки раз в четыре года. Ты только представь - туда ведь съезжаются изобретатели, инвесторы и много кто ещё со всей планеты! И сами местные тоже изо всех сил стараются не ударить в грязь лицом. О да, в таком месте я бы задержался подольше, кабы мог! Не одной забавы ради же организуют настолько масштабные и сложные мероприятия, это лишь поверхность. Загляни чуть глубже, и перед тобой развернутся целые новые миры! Развитие туризма, который окупает половину затрат. Тысячи новых контрактов, тайных и явных… Хотя это всё тоже только оболочка, а вот под нею, друг мой, творится уже настоящая работа, которая приносит три четверти выгоды. Где ещё можно вполне легально заниматься промышленным шпионажем, используя информацию о самых передовых разработках. Вот как выглядит всесторонняя польза, а особенно для самих горожан, они же не только стимулируют развитие науки с культурой, но ещё и первыми снимают сливки с новой волны!
- Да уж, хватку ты так и не растерял. Мне тоже доводилось бывать на местных ярмарках прогресса, но я в основном просто ходил и смотрел.
- Значит, в общем уже неплохо представляешь, что там к чему. Но вот о чём наверняка знать никак не мог! Помнишь ли ты Хеллонское плато на самой дальней периферии, где уже начинается практически эльдж? Так вот, Эль-Аламейнский лес на деле вовсе не простой заповедник, а космический, со внеземными и даже вневселенскими чудищами, которых туда поставлял в том числе ваш покорный слуга. Поэтому внутрь и не пускают никого, а все официальные предлоги - фикция чистой воды, у аномальщиков вечно так. А знаешь ли, где находится исторический центр управления дикой природой?.. Натурально на той самой площади имени Эль-Аламейна в самом центре города! Вот уж реально правду говорят, что лучше прятать огромные секреты в самом очевидном месте, где даже если предложишь поискать, никто элементарно не поверит.
- Мир полон чудесного, а подлинные чудеса, как сказал Мебра Баалем, да святится имя его в веках, доступны не всякому. Например, я так и не понял, как этот город стал одним из популярных курортов, ведь никакой красоты в нём совершенно нет. Хоть он и возведён целые десятки веков тому назад, он тебе не Рим или Александрия, его античность довольно сложно назвать иначе как варварской… Взять хоть те огромные статуи, или сорок садовых террас вокруг дворца - разве это обдуманный архитектурный ансамбль? Всего лишь нагромождение форм, отчасти даже интересных, но которые по недомыслию объединили как попало. Не говоря уже об устройстве улиц и городского транспорта. Подчас так и кажется, будто архитекторы веками рубили тут друг дружке головы, чтобы дать волю своей страсти к мучительству, или что в них вселились шутливые демоны. Я снисходительно отношусь к человеческим просчётам, ты знаешь, а древностями неподдельно восхищаюсь, но до чего же отрадно, что хотя бы современная цивилизация сумела немного прикрыть такой кошмар. И хорошо, что есть выставки, они отвлекают глаз.
- Пожалуй, я с тобой согласен, и могу даже добавить этот факт в копилку остроумия дейнхолтовцев. Но уверяю, что видал местечки и похуже!
- Ты ведь никогда не покидал Землю, и вряд ли говоришь о каком-то ином городе? Потому что хуже этого не бывает, есть только равные ему.
- Сам не покидал, но мне же присылали вещи оттуда! А у инопланетян, знаешь ли, свои представления о прекрасном. И они тоже не дураки рисовать всякое на своей продукции, в том числе пейзажи. Скажем, был у меня органический медицинский прибор с движущейся картинкой на боку… Не важно, для чего он нужен. Сейчас важнее то, что там был изображён Буревет-на-Ножках, живой город в форме горизонтальной молнии или перекати-поле, который спереди нарастает, а сзади отмирает, и таким образом вечно ползает по бескрайней пустыне. Уже не так привлекательно звучит, ась? Далее, были у меня детали навигационной системы циклопического звездолёта, который служил одновременно транспортом, страной и научным инструментом. Например, есть телескоп или двигатель, и персонал, который его обслуживает, живёт прямо там, то есть ищет себе места под квартирки среди механизмов, греет пищу на трубах охлаждения, такого рода. Если нашёл уголочек, куда можно поставить свои вещи, то замечательно, а иначе крутись, как хочешь! Ну а ещё, чтобы не только про антиутопии, вспомню открытку с фотографией дивной достопримечательности под названием Оммол-Каржев Дворец, такой старинный курган, просто круглая гора, поросшая травой, шириной примерно с треть окружности планеты и высотой семьдесят миль. Снимок был из космоса, иначе это целиком не разглядеть.
- Ничего себе, конечно, хотя верится с трудом. Это ведь были только рисунки, а мы и сами можем нарисовать такое, чего на свете не бывает.
- Быть может, но, насколько я сумел тогда проверить, все места настоящие. Меня больше волнует другой факт. Если во вселенной так много цивилизаций, которые умеют строить подобные города, почему мы не можем попросту взглянуть на небо и их увидеть? С их способностями можно было уже давно застроить весь космос! И места там более чем достаточно для скольки хочешь разумных культур, но он даже более пустой, чем обычно думают. Да и то почти все затихли, а ведь я, когда темве только прилетели, ещё спрашивал о них у своих поставщиков.
- Об этом ты, кажется, уже несколько раз мимоходом упоминал. Может быть, всё же расскажешь или хотя бы намекнёшь, что они ответили?
- А ничего!.. Каждый раз съезжали с темы, или просто отмалчивались, как будто сами боялись. Хотя это инопланетяне, их не всегда поймёшь.
- Вот здесь, уж прости, мне придётся возразить. Я не такой великий эксперт по внеземной жизни, но достаточно долго варился в религиозных кругах, чтобы понять основную идею. И твои истории за все эти годы её пока что только подтверждали. Прежде всего, человечество никогда не было одиноким. Уже в каменном веке все твёрдо знали, что каждый куст, камень, порыв ветра, смена сезонов, удача на охоте - это вполне разумные духи природы, с которыми нужно общаться. Затем возникли представления об ангелах, демонах и богах… Не имеет значения, есть ли они на самом деле, потому что в них всё равно верят многие. Средневековые бестиарии наряду с животными говорили и о фантастических мыслящих созданий, прямым текстом противопоставляя их человеческому роду. Мне и самому не раз доводилось запечатлевать диковинные формы жизни, которые приходили во сне, потому что это, как учит моя родная традиция, суть отражения истинных событий. Пусть и очевидно искажённые, это не важно. Талисманы с изображениями монстров и призраков неспроста так хорошо продаются, после народной медицины.
- Ну, если смотреть с этого угла, то согласен, но вообще я сам себя экспертом не считаю, а мне же известно гораздо больше о таких ребятах!
- Кроме того, очень ходовыми товарами всегда были сборники молитв и зелья от злонамеренных духов. А злонамеренность по определению предполагает разумность не слишком ниже человеческой, иначе это просто инстинкты, или вовсе буйство природной стихии. И я говорю про именно веру человека в то, кто его окружает, а не живые доказательства. Но твой реальный опыт здесь сослужит даже лучшую службу, ибо содержит, как я отметил, те же самые закономерности. Напомни мне, пожалуйста, со сколькими разными видами инопланетян ты общался?
- Напрямую с двадцатью четырьмя, но это оценка снизу, некоторые культуры состоят из более чем одного вида. И слышал ещё о паре сотен.
- Ты про большинство из них уже говорил. И все они, насколько я представляю, весьма заметно похожи на нас самих. Однако разве это само по себе не удивительно? Безусловно, у нас, обычных смертных, был всего лишь один наглядный пример мыслящего создания, мы сами, так что моделировать нечеловеческие разумы оставалось только по личному образцу. Но как же тогда объяснить, что и в действительности даже самые экзотические инопланетяне по сути своей именно таковы? Даже если у них десять рук, жабры, но нет глаз, или биологическая техника и повсеместная телепортация по лучам далёких звёзд, основа сознания везде очень знакома. Они могут даже думать полностью наоборот и возводить в идеал то, что нам претит, однако всё равно мыслят теми же категориями, просто трактуют их иначе… А ответ в действительности очень прост. Это только те инопланетяне, с которыми тебе удалось установить контакт, потому что более странные формы разума не подходят для общения, а значит, и торговли. Что, вместе с моим опытом, приводит к неутешительному выводу. На самом деле мы никогда не мечтали найти настоящих инопланетян или потусторонние силы. Нам хочется найти другое человечество, в идеале такое, чтобы отличалось разве что цветом кожи или количеством пальцев на руках. Всё другое нас не интересует или вовсе страшит, даже если напоказ мы это рьяно отрицаем.
- Со скрипом, но вполне допускаю. Сейчас тут везде сидят анхелевские мефири и прочая нечисть, но большинство на них никак не реагирует.
- Но у нас и мышление становится уже не совсем традиционно человеческим, а я говорю именно об изначальном, естественном уме землян.
- А вот здесь, друг мой, я уже возражаю! Мне однажды, лет двенадцать тому назад, довелось выступать посредником, точнее, переводчиком между вот именно настолько разными видами, за умеренный процент от сделки, само собой. Так вот, с одной стороны были ианджа, которые физиологически не умеют отделять суть высказывания от его оформления. Мы, к примеру, можем без особенных проблем написать статью о стихосложении прозой, или нарисовать растение минеральными красками, а им подобное кажется абсолютно противоестественным. Причём вдобавок они с трудом понимают идею расходников - допустим, почему мы создаём всякие бронежилеты, чтобы по ним стрелять, или зачем добываем и перерабатываем нефть для сжигания в двигателях. Знаешь ли, что они называют игрой в землянина? Когда вначале старательно вытачивают железную болванку, а потом так же методично рассверливают в порошок. То, что между этими пунктами могут быть другие, ради которых у нас всё и затевается, они попросту не догоняют, для них это нечто вроде, ну, как в наши мозги не лезет идея пятимерного времени.
- Нелегко тебе пришлось. Однако при определённом старании я уже могу понять их логику, а значит, этот пример не меняет мною сказанного.
- Это ещё только одна сторона переговоров, с которой мне и предложили пообщаться. А наняли меня коуо'тен'тей, у которых в языке есть, по сути, только прилагательные и то, что можно назвать числительными. Кроме того, например, они понимают вообще саму концепцию радости как несоответствие между чувством и действием, экспроприированное у времени вдоль локальной оси, или нечто в таком духе. И, чтобы ты полней проникся, те первые ещё хоть как-то напоминают земных существ, со всякими ручками-ножками на туловище, а эти устроены в виде цепочки геометрических фигур на нитке, которые даже не из атомов состоят. Нужно ли говорить, что беседа шла несколько месяцев, хотя по объёму информации легко уложилась бы минут в пятнадцать? Повезло хотя бы, что не заняло всё это время, и оплата вышла очень щедрой!
- Ладно, ты пошатнул мои убеждения на этот счёт. Но тебе ведь удалось найти общий язык с обоими, а значит, они не абсолютно чужеродны.
- Эх, да ты отовсюду выкрутишься! А если найду идеальный пример, ты скажешь, что и с человеком не всегда получается внятно общаться?
- Очень хотелось бы, однако нет, у меня тоже бывали довольно специфичные клиенты. Один был убеждён, что бог-творец создал вселенную желанием, подобно джинну, и задал ей только самые общие черты. Поэтому о том, что происходит в этом, то есть нашем мире, он не знал, и пожелал сразу получить всю информацию. Но её оказалось слишком много, и демиург, не справившись, умер, а вселенная навеки осталась незавершённой, противоречивой и неизвестной больше никому из божеств. И этот самый человек всё думал, как бы подать наружу весточку или иным образом заявить им о нашем существовании. Для этого он пытался совместить, наверное, все существующие верования, которые ему попадались, от самых архаичных ритуалов до современных якобы мистических движений. Я заглядывал к нему приблизительно каждые полгода, делился новостями о том, что видел за минувшее время, и продавал едва ли не столько же, сколько десятку среднестатистических покупателей. Иногда пытался даже переубедить, однако он продолжал уверенно настаивать на своём. Но это его деньги, так что имеет право.
- Главное, чтобы клиент остался доволен, не разочаровывался в своём собственном выборе, ну и мог дальше позволять себе такие расходы!
- Да, но всё же интересно, что, если бы его гипотеза была действительно верна, и труды увенчались успехом. Тебе попадались схожие идеи?
- Не припоминаю такого, но звучит весьма интересно! Возможно, как-нибудь на днях пороюсь в здешних архивах и поспрашиваю у знатоков.
В этот самый момент им пришло уведомление, что инженеры наконец закончили собирать очередную странную машинку. Она была одной из тех, что не нужны прямо сейчас, однако после победы над чужеродными захватчиками станут понемногу переустраивать окружающий мир и наполнять его особенными настроениями. Теми самыми, которые царили здесь, в последнем человеческом укрытии, выковывая из обычного взгляда на вещи нечто принципиально новое, пока ещё недооформленное, но уже очень заметное. Оба старика неспешно, но и не слишком задерживаясь, направились к указанному месту в недрах базы, куда вскоре должны были подвезти всё необходимое оборудование. Однако их беседа при этом не прервалась. Обсуждать своё прошлое, настоящее, будущее и их альтернативы они могли даже в самый разгар работ.
Собравшиеся перед монитором всё это время не проронили ни слова. Даже не издавали ни наималейшего звука, что было, впрочем, совсем нетрудно. Конвег умел отключать почти всё тело, замирая, как огромный жук, чтобы точнее прицелить зрение. Иннеру вообще при особенной необходимости мог сделаться неощутимым и путешествовать по остальной базе - однако это означало бы, что он не сумел высадить семена новой истории дистанционно, что для мастера его калибра был катастрофический провал. Стратег же просто был существом особого порядка.
- Ну, и кто чему научился? - начальник первым нарушил тишину.
- Это мне несомненно пригодится, - откликнулся технарь. - Я приблизительно так всё и представлял, но уточнить детали никогда не помешает.
- Очень повезло, что у нас есть эти ребята, - добавил смотритель.
- Нам с каждым жителем повезло, - босс обвёл их внимательным взглядом. - Убери одного, и весь план развалится, придётся строить новый.
- Но это сейчас, - возразил Конвег, переключая картинку. - А что будет, когда война закончится? Там даже вы не сможете уследить за всеми.
- Найму в помощники ещё Стратегов, разумеется, я всего лишь первый из многих. И вы оба в списке кандидатов, если не хотите отказаться.
- Да я не о том, - смотритель махнул рукой, прекрасно понимая, что тот и так знает, о чём речь. - Чем тогда будет заниматься простой народ?
- Неужели вы думаете, что только у сотрудников всемирной прогрессорской организации будут мечты и возможность претворять их в жизнь?
- Конечно же, будут, вы сами это упоминали, - охранник секунду помолчал. - Но задумка же в том, чтобы пользу обществу приносил каждый.
- Миру в целом, - кивнул начальник, никогда не уточнявший детали плана выше этого предела. - Ну, если ставить вопрос так, ответ очевиден.
- С моей точки, все и так одинаково полезны, - вероятностник покрутил усы. - А ещё для меня нет никакой разницы между жизнью и работой.
- Зато я её вижу, - гигант усмехнулся собственной шутке. - Даже с мемами, будут ли простые граждане довольны тем, что их вклад невелик?
- Размер пользы не важен, - улыбнулся Стратег, отставляя чашку. - К примеру, почему многое держится на Скевере, гражданской художнице?
- Она очень талантлива, гораздо больше, чем многие другие, так что не лучший пример, - покачал головой Конвег, разыскав Мире на экранах.
- Прежде всего, она не фокусирует свой талант в одной профессии, а делает понемногу тут и там. И каждый лично сталкивается с её трудами.
Конвег был с этим полностью согласен. Действительно, бойкая женщина приложила руку почти ко всему в бункере. Она работала на кухне и быстро придумала, как из минимального разнообразия продуктов сделать видимость богатейшего выбора. Активно рисовала агитационные и декоративные плакаты, иллюстрировала инструкции, даже украшала боевую технику, если сами операторы этого не умели… В общем, была везде и всюду. Отследить каждую область, куда она забегала с поддержкой хотя бы советами, даже главный наблюдатель успевал с трудом.
- И многие носят одежду в её любимой цветовой гамме, - он подозрительно глянул на босса. - Это ведь не только её собственная инициатива?
- Всё верно, это моё личное распоряжение, - тот вновь улыбнулся. - Молодец, я специально не сообщал. Хотел узнать, как скоро вы заметите.
- Четыре дня тому назад. И мне показалось, или это правда напоминает униформу?
- Это униформа, - кивнул Стратег и лёгким жестом вывел картинку на один из пустых экранов. - Неделю назад я устроил конкурс, и вот итоги.
- Тогда как вышло, что я не заметил никаких конкурсов? - нахмурился наблюдатель.
- А тут уже я приложил усилие, - вероятностник примирительно поднял руки. - Помнишь, как художники рассуждали о будущем? Вот это оно.
- Естественно, я помню. И как они рассуждали, что не модельеры. Мол, как спасём планету, так подумаем, и по технологиям будет понятнее.
- Пока только общая прикидка, - успокоил его Иннеру, посматривая на босса. - Фантазии об одежде будущего, и каким может быть оно само.
- И последнее особенно важно, - уточнил тот. - Если впереди видна цель, достичь её легче. А комбинезоны удобны, но слишком современны.
- Так ведь будущее уж почти четыре года как настало, - охранник указал на себя и монументальный пульт. - И с каждым днём всё прибывает.
- О, здесь ещё только цветочки, - усмехнулся Стратег, и было в его улыбке нечто жутковатое, будто он видел мир с совсем иной перспективы.
- Я не сомневаюсь, но всё же, - почесал нос Конвег и чуть поёрзал в кресле. - Не придётся ли тогда каждому стать профессором всех наук?
- Сейчас каждый школьник знает об электричестве больше, чем античные гении, верно? А всё потому, что оно стало частью повседневности.
- Кстати, раз мы заговорили об учёных, сейчас там что-то будет!..
Массивной ручищей смотритель тыкнул в один из мониторов, перебрасывая изображение с него на дисплей побольше. Стратег и Иннеру, как в прошлый раз, с интересом придвинулись. О том, что рано или поздно это произойдёт, знала вся секретная команда бункера, однако же как именно будет выглядеть, оставалось делом чистейшей случайности. Многие даже делали ставки - и вот настал заветный момент. Конвег, как обещал, разослал всем остальным коллегам сообщение, предоставил доступ к камере, после чего комнатушку вновь окутала густая тишина.
Титаническая башня Ускорителя, собранная буквально из всего, что нашлось под рукой, занимала весь центр базы и тянула ветви через едва ли не каждый коридор, до самых границ комплекса. В зоне действия этой головокружительно огромной и сложной машины сам ход времени искажался до неузнаваемости, гораздо сильнее, чем физики минувших дней видели вообще возможным. Снаружи за все эти удивительные годы прошли всего лишь несколько неуловимых мгновений, даже не секунд. Это было одно из величайших достижений в истории человека.
Однако доктору авангардной физики и темпоралогических наук Ортону Велу во всём этом чудился некоторый подвох, что-то казалось смутно неверным. Да, все чертежи лежали в открытом доступе, новые теории относительности тоже выглядели красиво и логично, но на самом краю как будто оставалась некая недосказанность. Легчайшее расхождение между моделями и реальным миром, на порядки меньше допустимой погрешности, но не желающее исчезать, как бы учёный ни пытался идеально свести все концы. И весь многовековой опыт научного подхода подсказывал, что из такой искры способно разгореться невиданное пламя, испепеляющее все старые наработки. Так было с электричеством и гравитацией, назначением многих структур живого организма, а уж размерами вселенной так вообще никак не меньше четырёх раз. Кроме того, само существование Убежища и каждый второй аспект его жизни уже сносили под ноль почти все прежние идеи о природе мироздания.
А значит, учёному ничего не оставалось, кроме как в очередной раз отложить свои бумаги, компьютеры, учебники, и отправиться на прогулку.
Вначале он знакомой дорогой обошёл базу по сужающейся спирали, привычно осматривая связки механизмов и приближаясь к исполинской шахте. Немного постоял у бронированных дверей, разглядывая многоцветно сияющие экраны и ряд небольших статуэток. Наконец собрался с мыслями, на краткий миг задержал дыхание и сделал первый, словно пробный шаг в сердце подземной цитадели, скользя по чуть слышно гудящему аппарату внимательным взглядом. Но не слишком пристальным, чтобы за бессчётными деталями всё ещё видеть общую картину.
На сей раз, впрочем, Ортона куда сильнее интересовал орнитоскоп. Этот массивный прибор, похожий на гибрид теодолита и экскаватора, был одним из немногих устройств во всём бункере, которые смотрели исключительно наружу. Конструкция его казалась весьма переусложнённой для машины, чьим единственным предназначением было неподвижное наблюдение за небольшим окошком в самом верху шахты, без труда просматривавшимся невооружённым глазом даже с земли. Но физик достаточно часто проводил тут время, чтобы понять, зачем сделано так.
Для лучшего обзора внешней реальности, застывшей в одном моменте, такую машину стоило бы поднять повыше. К сожалению, первый и единственный удар темвийских кораблей серьёзно повредил архитектуру базы, а к тому времени, когда её восстановили, там всё было уже давно занято более важными системами. Но в некотором плане так оказалось даже удобнее, потому что не пришлось строить тут ещё один маленький лифт, оператору хватало сравнительно короткой лесенки. Вел прищурился, рассматривая человека, сидевшего в кресле сегодня.
Им оказался, как всё чаще в последние, должно быть, несколько месяцев, Озулемм Нетей Гхамаль, бывший агент Антианомальной Армии и опытный снайпер. Он и раньше, в прошлой жизни, не раз занимался астрономией, проводя за окуляром долгие дни или даже недели, однако только здесь сумел действительно раскрыть свой потенциал. После маленького, но запоминающегося инцидента с Кафом и исследованиями захваченного дрона темве он успел сменить десятки тел, с каждым разом внося всё больше улучшений. И теперь, когда он занимал боевое положение за пультом орнитоскопа, его было довольно тяжело принять за потомка человеческого рода, а зачастую даже понять, где именно проходят границы организма. Особенно это касалось верхней части туловища и головы, словно врастающих в самые недра тёмной кабины.
Вел поприветствовал его, и спустя пару секунд часть металлического конгломерата перестроилась, выпрастывая наружу один из нескольких сенсорных блоков Гхамаля с набором манипуляторов. Мельком глянув на визитёра, эта десятисантиметровая полусфера, усеянная дюжиной разноцветных линз, коротких толстых антенн, других сложных датчиков, с тихим щелчком отсоединилась, подлетела к физику и добродушно помахала одной из почти игрушечных рук. Озулемм никогда не отличался разговорчивостью, но даже так поддержать общение умел всегда.
- Отвлеку на пару минут?
Беспилотный глаз молча кивнул и полетел обратно, держась с гостем на одной высоте, пока тот карабкался наверх. Там для учёного уже был подготовлен отдельный набор экранов и окуляров, передававших максимально чёткую картинку с орнитоскопа, а также демонстрировавших все необходимые графики, матрицы, ряды мелькающих чисел. Достигнув кабины, Ортон извлёк из кармана халата коммуникатор с заранее написанной программой для секундомера, включил отсчёт, подождал, пока тот синхронизируется, и обоими глазами приник к видоискателю.
Там, высоко над крышей бункера, хорошо заметная через специально оставленную посередине верхнего ангара трубу и ярко подсвеченная прожектором, на середине взмаха узких красных крыльев зависла птичка. Для неё это был всё ещё стремительный полёт над разрушенной планетой, выжженными пустынями, обломками острых скал, среди туч пепла и едва заметных лучей полуденного солнца. Этот неуловимый миг за последние несколько лет практически не изменился, давая жителям Убежища возможность как внимательнее изучить само пернатое создание, так и отслеживать ход времени по его всё-таки продолжающимся шевелениям, биению сердца, сдвигам бликов на теле. Два года тому назад по отражённому от птички излучению орнитоскопу даже удалось внимательнее рассмотреть почти половину полушария планеты.
Чтобы лампа, направленная на птицу, не сожгла её потоком частиц, излученных за три с лишним года и сфокусированных в одной менее чем секундной вспышке, техникам пришлось немало поломать мозги. Однако им всё же удалось найти такие волны, которые могли моментально распространяться по пространству, отражаться от предметов, не вступая с ними в прямое взаимодействие, и, проходя через особенное поле вокруг окна, становиться обычными фотонами. А заглушить остальные источники света, который мог вылететь туда, было уже куда как легче.
Одним глазом поглядывая на экраны с диаграммами, Вел обратил другой к блокноту, и свободной рукой принялся обновлять заметки. У него уже понемногу наклёвывалась мысль - однако для того, чтобы не просто доказать или опровергнуть её, а вообще оформить, облачить тонкое интуитивное ощущение в хотя бы цельный мыслеобраз, требовалось больше информации. Все нужные данные, по сути, были доступны ему всегда, с момента запуска орнитоскопа, но он только неделю назад наконец разобрался, куда именно смотреть и на что обращать внимание.
Главным прорывом стало понимание даже не того, как объединить детали, а из чего вообще собирать головоломку. Ускоритель был воистину чудовищной машиной, где тонны аномальных предметов переплетались с двигателями внутреннего сгорания, гектарами электронных схем, в буквальном смысле магическими артефактами, сверхсовременными технологиями, кусками железобетона или горных пород, биологическими элементами… Некоторые его участки вообще оставались пустыми, и хитроумная машинерия, кабели, нейронные ткани старательно обходили их стороной, даже когда, казалось бы, гораздо логичнее было тянуться напрямик. Стратегу в первые дни было банально некогда планировать более изящную систему, ибо ресурсов на разбитой базе оставалось мало, а времени и того меньше. А чтобы перестроить её во что-то более простое, намного более надёжное и эффективное, используя новейшие возможности прогресса, вначале требовалось всё отключить, потеряв ещё уйму драгоценных часов или даже суток. Не говоря уже о том, что взрывной рост базы тотчас привлёк бы внимание инопланетных войск.
Но именно тут и прятался подвох. Ортон самым тщательным образом выписал все данные с орнитоскопа, скопировал на коммуникатор логи за последние сутки, ещё немного постоял у дисплея, пока Гхамаль собирал свою роботизированную анатомию обратно, распрощался с ним и, полный довольно беспокоящих раздумий, спустился к выходу. Там он ещё немного постоял, направив все усилия мозга на осмысление и структуризацию задачи, обернулся, одарив колоссальную колонну рассеянным взором, после чего уже без пауз направился в свой кабинет.
Стратег не объяснял своим подопечным, кроме, может быть, ближайших избранных помощников, как работает Ускоритель, или что именно он делает. Такими вопросами лидер Убежища предоставил им заниматься уже своим ходом. И на первый, второй, даже сотый взгляд здесь всё было предельно очевидно. Монументальная машина неким образом, который хорошо описывался свежей темпоралогической наукой, влияла на скорость течения времени вокруг себя, как бы генерируя дополнительные секунды, наподобие инвертированной чёрной дыры, пусть даже через совершенно иные природные эффекты. Это виднелось во всех моделях, считывалось из чертежей, насколько доктор Вел вообще мог с ними разобраться, и отлично соответствовало реальной наблюдаемой картине. Но всё равно что-то оттуда выбивалось с завидным упорством.
Прокручивая в голове одни и те же мысли, физик сопрягал их так или эдак, поворачивал под странными углами, навешивал на модель всего известного ему. Вокруг него росли горы заметок, голографических карт, написанных в воздухе формул… Искомый ответ пока ещё продолжал ускользать, однако каждая новая буква, цифра, линия неулонно отсекали пути к побегу, выстраиваясь громадной, неоправданно сложной, но уверенно сокращавшейся клеткой обновлённой теории. И зверь, который всё яснее проступал внутри неё, не нравился учёному совершенно.
Проблема заключалась в маленькой птичке, как он и предполагал. Ортон уже тысячи раз пересматривал записи самых первых минут работы аппарата, когда зверушка постепенно замедлялась, пока не приняла современное положение. Но улучшенная модель говорила, что этого по всем признакам никак не должно быть. Если механизм действительно ускорял бункер, или даже замедлял остальную вселенную, количество отражённого от пичужки света выходило бы немножечко другим, и это расхождение невозможно было объяснить в рамках всех изначальных теорий. А та, которая сходилась с экспериментами, представляла могучий агрегат как принципиально иное устройство. Скорость времени тут не менялась вообще никак. Вместо этого сердце Убежища буквально разрывало исторический поток на две абсолютно независимые области.
Ортон напряжённо вздохнул, прикрыл глаза, потёр виски и ещё раз пробежался по заметкам, ища ошибку или упущенный аспект. Но нет, всё выглядело корректным, насколько теоретически возможно. Правда, тогда из недр того крошечного несоответствия во всей красе вылезал уже другой вопрос. Если бункер действительно превратился в отдельную вселенную, полностью отрезанную от остального мира, почему пичужка вообще была видна, а тем более могла облучаться прожекторами изнутри базы? Вычисления были верны, но их результаты не имели смысла.
Что, если механизм работает не постоянно? Вел снова обратился к записям и быстро обнаружил доказательства того, что Ускоритель в самом деле регулярно отключается, на неуловимо краткий миг позволяя обеим сторонам реальности вновь соединиться. А время двигалось вперёд с обеих сторон барьера, вот птичка и казалась не совсем застывшей… Возможно, таким образом Стратег обновлял структуру бытия на базе и скидывал некое темпоральное или вероятностное напряжение, а может быть, это помогало видеть мир снаружи для планирования контратак?
Конкретная причина тут не играла особой роли, и учёный довольно потёр руки. Схема немного пугала, но всё же ясно предстала перед ним…
Ровно до того момента, когда он перечитал записи. Ускоритель и правда периодически вставал на паузу, однако не чаще, чем раз в полгода.
А вот это было уже не просто скверно. Такое уточнение напрочь рушило три четверти идей. Вел крякнул и принялся заново пересобирать все новые модели. И даже расстроился, когда формулы вновь полностью сошлись. Этого просто не могло быть, если только… Возможно, учёный недооценил сам масштаб? Вдруг теория действительно верна, а он просто приложил её не к той части системы? Настолько запутанная штука могла оказывать на мир гораздо более мощное и широкое влияние, тогда как физик всё это время рассматривал только маленький фрагмент!
Он с новыми силами взялся за модифицирование идеи, на этот раз пытаясь зайти с противоположного конца, выстроить задачу, заранее зная ответ. Что будет, если смотреть сквозь границу разделённого времени? В обоих случаях, изнутри и снаружи, всё выглядело идентично. Когда раздваивание истории было полным, ничто, конечно же, не могло её пересекать. То есть в обычных условиях вместо птицы и прочих соседей вокруг очевидно должен был виднеться непроницаемо чёрный или, при некоторых значениях физических констант, зеркальный барьер, но на практике окружающая вселенная продолжала быть заметной. Значит, свет оттуда приходил откуда-то ещё. А таких путей тут выходило ровно два, в точках разделения и повторного слияния. Одна из них располагалась в прошлом, и поэтому явно не могла показать будущее пичужки.
Вот доктор Вел и разгадал ужасающую тайну настоящего назначения Ускорителя, а заодно всей жизни этой цитадели! В окне он видел вовсе не настоящий момент, а грядущий. Ту самую долю секунды, с которой механизм синхронизируется в следующий раз, через по крайней мере несколько недель. Гхамаль наверняка всё давно узнал, но ему запретили рассказывать. Он ведь мог по отражённому свету воссоздать ещё не случившиеся события в пределах этой самой базы! Хотя никакого света там, по сути, не было, только его иллюзия, побочный спецэффект.
Успокаивало то, что это был не совсем обычный детерминизм. Очень похожий, но лишь со стороны, ибо базовый механизм явлений в корне отличался. Ортон прекрасно понимал, что миг разделения исторических линий таким способом одновременно задавал и конкретную точку, в которой они соединятся на едином вселенском полотне, однако сами события могли свободно отличаться. Фиксированным здесь оставался лишь их конечный результат, и то не везде. Говоря проще, нельзя было просто вообразить совершившееся на планете явление и зарисовать его в своей теории, потому что события на самом деле происходят, меняются. А будущее, по сути, есть сон того, что называют вселенной, и человек обретается, о, как это странно звучит, в багаже Вечности, ведь время технически никуда не движется, оно остановлено самим собой.
Каждый из нас, думал учёный, знает, что такое сегодня, завтра и послезавтра. Это мы. Вся наша жизнь есть одна-единственная смертельная судорога вечности, мы не в силах её остановить. Но иначе никто никогда не научился бы ходить, стараясь однажды войти в бесконечность и оставить её позади. И вот оно, время - как лес, о котором можно забыть на мгновение, шорох ветра в колючей проволоке, шуршание песка у подножия очередного бархана. Прошлое ушло, но не исчезло, просто стало иной реальностью, жизнью, мимо которой мы идём, словно тени.
Первым делом Стратег отправил Велу поздравление с прекрасно проделанной работой, но добавил, что эту информацию пока ещё требуется хранить в строгом секрете. Настанет день, когда её можно или даже необходимо будет сделать достоянием вначале некоторых специальных академиков, а затем и всего остального человечества, однако не сейчас. Если раскрыть её в неурочное время, она не принесёт ожидаемой пользы, и только усложнит всем жизнь. К письму были приложены соображения Иннеру о реакциях, вероятностях и тому подобных аспектах.
Затем они распрощались с Конвегом, продолжавшим раздавать выигрыши и следить за базой, а сами направились к Стратегу, в его личную комнату. Нужно было провести осмотр важных систем, которые состояли больше из обстоятельств, нежели вещества или энергии. Настолько сложной и самобытной техники не существовало более нигде, причём едва ли её планировалось тиражировать в принципе. Шагая меж рядов неописуемых конструкций, Иннеру всё время беспокойно потирал ладони, поглаживал усы, и наконец решился продолжить прерванную тему.
- Но всё же, какой станет наша жизнь после победы? Я понимаю вашу страсть к загадкам, но хоть какие-то детали вы ведь можете раскрыть?
Стратег подошёл к небольшому окошку и посмотрел на своё изначальное тело, уже целиком переделанное в проводник чудовищно огромных знаний прямо из души. Всё оно было увито и пронизано трубочками, проводами, причудливыми нитями, между которыми едва проглядывала неестественно здоровая кожа. Некоторые промежутки заполняли крошечные мониторы с показателями жизненных функций, скорости загрузки или ещё каких-то неведомых процессов. А над ними возвышалась голова - безмятежно спящее лицо, за которым из недр разверстого черепа вырастали целые сады компьютерных продолжений, передающих информацию в системы базы. Многие миллионы и миллиарды ядер памяти.
- Вел правильно заметил, сейчас многое предопределено, - наконец промолвил он. - Но после выключения Ускорителя мир начнёт ветвиться.
- Мне это известно, - осторожно сказал технарь. - Однако вы же сами говорили, что ход сражения с темве тоже будет разыгран как по нотам?
- Я указал финал, но это просто точка, где пересекаются мириады возможных дорог. И после победы они начинают всё сильнее расходиться.
- Мы точно знаем координаты и свойства каждого темвийского корабля. Алгоритм уже продуман до мелочей, осталось доделать инструменты.
- Верно, и нужно уложиться в краткий период, когда инерция от ускорения ещё не пропадёт. Это буквально первая же часть моих инструкций.
- Тогда в чём же тут проблема? Война плюс-минус одинаково завершится во всех линиях, а далее будем вести события по общему шаблону.
- Не будет никаких шаблонов, даже если бы я этого хотел, - немного грустно улыбнулся начальник, словно разъясняя ребёнку что-то сложное.
Иннеру собирался было уточнить, но замолчал. Если ответ не подавался прямо, его предполагалось найти самостоятельно. Всё должно было стать понятным из контекста, и вероятностных дел мастер, собаку съевший на решении таких задачек, осмотрелся. Стратег не стал бы просто так, без веской причины, прятать от ближайших сподвижников важную информацию. А что может быть важнее, чем вся последующая судьба мироздания? Да, разгром темве был только началом спасения человечества, но почему всезнающий шеф не объяснял, куда будет его вести?
- Ох, и сколько вам осталось?.. - проговорил технарь упавшим голосом.
- Этого я сам не знаю, - пожал плечами Стратег с таким видом, будто бы обсуждал погоду на выходные. - Чаще всего выживаю, но не везде.
- И что же нам без вас делать? - затаив дыхание, Триммед уставился на покоящееся в резервуаре тело. - Я помню про инструкции, и всё же?
- Развиваться дальше, по своему усмотрению, конечно, - начальник тихо усмехнулся. - Я вас готовлю к этому сценарию не в качестве хобби.
В ответ вероятностник только задумчиво кивнул. Даже если тысячи его будущих версий продолжат жить под чутким присмотром Стратега, во многих других историях им придётся решать всё самим - и чем быстрее начать обучение, тем лучше выйдет результат. Сам начальник давно уже видел реальность и своё место в ней с совершенно нечеловеческого ракурса, поэтому совсем не беспокоился о сохранности отдельных инкарнаций. Но обычному и даже необычному человеку такие сферы были недоступны, все вокруг придавали своей жизни больше значения.
- Да уж, тяжёлая новость, с какой стороны ни посмотри, - растерянно хмыкнул технарь. - Ладно, разберёмся. Кстати, а это всё тайна или нет?
- Если это расскажете вы, а не я, примут полегче. Однако постарайтесь, пожалуйста, чтобы это случайно не вышло за границы нашего крыла.
- Я подумаю, что тут можно сделать. Но и вы подумайте, как продержаться подольше и почаще, хотелось бы видеть вас в светлом будущем.
- Когда начнётся ветвление, напишу больше инструкций, - заверил шеф. - Но я лишь архитектор. Вы уже сами займётесь стройкой и декором.
- То есть спойлеров всяко не будет? - усмехнулся Иннеру, обернувшись. - Тогда сделаем всё возможное. Какие тут ещё могут быть варианты.
- Одно могу сказать точно. Если в будущей всемирной организации вообще станут носить униформу, она будет футуристичной и прикольной.
В ответ технарь улыбнулся, и на этом они снова разошлись. Триммед отправился сажать новые ситуации, результаты которых настали ещё в первые дни Убежища, но создать причины ещё только предстояло. Стратег вернулся к своим неведомым раздумьям. Конвег, конечно же, по своему обыкновению следил за всем и каждым, попутно набивая бездонный желудок. И десятки, сотни других жителей бункера продолжали приближать победу. Впереди у всех них было чрезвычайно много увлекательной работы и ещё более необычайной домашней мирной жизни.