Каждоцветье чистоты

Задумчиво скрестив перед собой все четыре массивные роботизированные руки и наклонившись вперёд, Гарс Даген продолжал загружать в свой мозг последние, особенно тяжёлые файлы. Он уже смирился с тем, что его, пусть талантливого, но ещё только начинающего и уж точно далеко не самого умного учёного определили в этот отряд. Кроме идеального соответствия главным параметрам, среди которых были весьма странные, вроде того, как часто менялся его распорядок дня за последние недели, или отношения к определённым музыкальным жанрам, он стал свидетелем пробуждения суперконструкта, отслеживал все расчёты этого процесса из первых рядов. Наверное, это было важно и здесь.

Куда труднее ковианину оказалось привыкнуть к своим новым коллегам. Особенно потому, что эти чувства явно были полностью взаимными.

Довольно небольшой бункер, почти соседний с тем, где обсуждали пришествие Региила, был аккуратно разделён на четыре части. По одной для каждого собравшегося, с собственной дверью позади и заранее заказанным оборудованием вокруг, эдакие маленькие уютные рабочие уголки. Закавыка была в том, что у всех альянсовцев, сидящих за большим столом по центру, были собственные взгляды на уют и удобство.

Сам человек окружил себя высокотехнологичными компьютерами и сияющими дисплеями, кабели от большинства которых уходили прямо в его собственное тело. Родиной вычислителя был Ков, небольшая, но весьма развитая планета из двенадцатого диадрома, где грубой, однако надёжной кибернетикой пользовались даже в глухих деревнях. А на Иоттараксе, где прошли его студенческие годы, прогресс достиг совсем уж умопомрачительных высот… Правда, в царство плазмы и металла тот превратился из-за долгой разрушительной войны других обитателей галактики, чтобы им противостоять, поэтому иоттары сделались на редкость ксенофобной расой. Гарс оказался одним из немногих, кому, уже в мирное время, было позволено переселиться туда, и домом его на долгие годы стал интернат, полный других пришельцев. Так что с белыми воронами он, как ему казалось, умел общаться. Сейчас, однако же, судьба вознамерилась всерьёз проверить эти его умения на прочность!..

Напротив него в летающем кресле сидела Эневретта, бело-красная езмянка, отдалённо похожая на суслика. Должно быть, все окружающие выглядели для неё страшными великанами, владеющими странной магией - речью, но ей было абсолютно всё равно. Внимание учёной было приковано к фракталу голографических экранов, перестраивающихся и переключающихся так быстро, что иногда на это оказывалось больно смотреть. Не умея разговаривать, и даже имея довольно смутное представление о том, что такое вообще язык, езмянка ухитрялась держать связь одновременно с сотнями помощников, её живой базой данных. Во многом это удавалось потому, что у Эневретты, как и всего её вида неожиданно разумных существ, разум был основан на восприятии не предметов или символов, но закономерностей и корреляций. И ей было достаточно просто оглядеться, чтобы понять о ситуации больше, чем человеку за час разговоров, поэтому та четверть зала была почти пуста.

По бокам же от Дагена находились выходцы из биологических цивилизаций, которым, как и ему, требовалось немало сложных инструментов.

Слева, неритмично покачиваясь на длинных суставчатых ногах, стоял Кум-Бабур Кохабик, трёхметровый, но при этом почти неправдоподобно тощий керпсег. Всё его тело, отдалённо напоминающее водонапорную башню или пресловутый марсианский треножник, представляло собой как будто бы неправильно собранный человеческий скелет, местами обвитый слегка пульсирующими венами со множеством всяких жилок и сердец, причём всё это вдобавок поросло толстыми, но не особенно густыми волосками. Даже на фоне своих по большей части органических приборов в классическом стиле «мешки и кишки» он выглядел монстром из недр зловещей долины. И это была ещё только лишь внешность!

На уровне генетики всё было ещё круче. Вместо обычных молекул вся биосфера Телимму использовала структуры, которые действовали как эмматические компьютеры, то есть кроме белков и процессов кодировали намного более абстрактные смыслы. И естественный отбор всегда учитывал не только ближайшие перспективы, но даже очень отдалённые эпохи, когда солнца погаснут, а вселенная остынет. То есть керпсеги ощущали это космическое вымирание почти столь же отчётливо, как человек воспринимал бы расстояние до земли, стоя на краю утёса, или несущийся навстречу поезд, и природа наделила их разумом буквально именно затем, чтобы они смогли найти выход из подобной ловушки.

То, что благодаря этому Кохабик видел их всех насквозь, общению не помогало. Особенно с ковианином, выросшим в атмосфере паранойи.

Справа же, занимая почти весь объём предоставленного пространства, раскинулась совсем другая биомасса. Каждый юрубузоа состоял из сотен триллионов отдельных микроскопических клеточек, вооружённых множеством придатков. И технология их тоже работала на клеточном уровне, поэтому её творения получались уж слишком идеальными на взгляд большинства других видов, без единой лишней морщинки или родинки. А когда дело касалось выращивания чего-то более массивного, этим дымообразным существам оказывалось нелегко определить точные границы разрастания отдельных тканей - и к пугающему совершенству текстур прибавлялась довольно хаотическая асимметричная форма, создавая даже худший контраст. Хотя в плане строгой математической гармонии потоки плоти Пуштанпай, медленно текущие сквозь разнокалиберные отверстия в комковатых горах дышащего мяса, образующие с ними вычислительное целое, были даже по-своему красивы.

Каждый из четырёх сотрудников выглядел будто бы нарочно неприятным для остальных троих коллег. Пожалуй, какую-то заметную симпатию испытывал лишь Даген к Эневретте, которая хотя бы казалась безвредной пушистой зверушкой, не вызывающей висцеральный страх. Только психологический, потому что слишком уж чужеродный и непропорционально мощный интеллект сверкал в почти немигающем взоре езмянки.

Что ж тут поделать, подумал человек. Альянс, конечно же, необычайно далеко продвинулся в том, чтобы стать идеальным местом для всех и каждого. Но сами эти все и каждые подчас оказывались попросту несовместимы. Даже между человеческими культурами и посткультурами зияла неодолимая пропасть, так что их приходилось географически разделять, сводить контакты к минимуму. Среди же мыслящих видов из иных миров оказалось предостаточно таких, которых при всём желании не получалось назвать истинными братьями по разуму, насколько бы дружественными они ни были. Сами основы их морали, образ мышления, особенности восприятия реальности было совершенно невозможно совместить с другими, разве только стереть и переписать с нуля. А этого организация делать категорически не желала, хотя технически давно могла, обоснованно считая, что множество разных точек зрения выгоднее одной привычной. И сейчас, видимо, был как раз подобный случай.

Пуштанпай, как и ковианин, занимались работой с загруженными файлами, только на свой, чисто биологический лад. Эневретта, насколько можно было понять её действия, уже взялась за обработку данных, не дожидаясь остальных, но так, словно хотела отстраниться. Кохабик же, напротив, нетерпеливо ждал удобного момента, но никак не находил. И атмосфера накалилась так, что рисковала стать взрывоопасной.

Альянс всегда был прежде всего именно человеческой организацией, приглашающей других существ. А если так, кому ещё было начать эту беседу, затихшую сразу же после приветствий? Гарс вдохнул поглубже, на пару секунд задержал воздух в лёгких, медленно выдохнул через нос, расправил плечи. Это ведь не первый контакт с новым народом, все они давно тут жизни и работали, просто редко пересекались, верно?

- Итак, леди и джентльмены, к делу! Предлагаю начать с того, зачем и почему мы сегодня вообще тут собрались. У кого какие соображения?

Произносить речи он не умел, однако постарался быть уверенным в себе. Для ораторского искусства, как он слышал, это был самый важный навык, и вместе с ещё несколькими должно было получиться достаточно неплохо. Да, можно было бы скачать и установить себе чужой такой талант, но Даген опасался, что это станет как-то конфликтовать с его нынешними умениями. Ну, на него, как минимум, сейчас смотрели все!..

- Нам просто вручили анонимные, точнее, коллективные приглашения в эту комнату, и почти ничего не объясняли. Но кое-что мы точно знаем.

Подбадривая аудиторию, Гарс первым вбросил в общее пространство зала собственное видение ситуации. Автопереводчики подхватили эту комплексную идею, тщательно составленный файл из фактов, связей, вопросов, и донесли до коллег, с которыми иначе едва ли в принципе удалось бы пообщаться. Пока ещё там был только каркас, но ковианин решил, что так даже лучше - каждый мог легко дополнять его своими мыслями. На то, чтобы преобразовать эти образы в чужие формы разума и коммуникации, потребовалась незначительная, однако же вполне заметная при их когнитивных скоростях доля секунды. И человек даже успел занервничать, но вот юрубузоа вернули дополненный вариант.

Дальше процесс пошёл бодрее, и уверенно набирая обороты. Все четверо, если к Пуштанпай, конечно же, вообще было применимо понятие количества, а у Кохабика имелась собственная личность, передавали друг дружке схему, достраивая, корректируя, переосмысляя её. Порой всё кувыркалось с ног на голову и выворачивалось наизнанку, однако общая структура происходящего всегда оставалась чётко узнаваемой.

За обсуждением того, что они знали одинаково хорошо, им и правда удалось наладить некое взаимопонимание. Так какой же была их цель?


Опасность, явившаяся из недр кубика Рубикона, миновала. И другая, которая помогла с ней разобраться. Но жизнь не могла просто так вернуться в прежний ритм, забыть об удивительном каскаде неприятностей, обрушившихся на Альянс в течение всего лишь нескольких очень странных дней. Да, жители уже тогда успели со многим смириться и не унывали. Однако смутно чуяли, что это ещё далеко не всё.

Не слишком помогало и то обстоятельство, что Стратеги многострадального филиала до сих пор хранили молчание. Конечно же, они отвечали на многочисленные просьбы и запросы горожан, давали подсказки, координировали миллиарды иных процессов, как всегда - но именно этот вопрос комментировать отказывались напрочь. А равно как и объяснять причины подобного затишья, хотя бы тенью косвенных полунамёков.

В иной цивилизации такое поведение верховной власти наверняка стало бы поводом для волнений. Впрочем, народ тревожился и здесь, но в совершенно другом ключе. Никто, за исключением совсем уж профессиональных параноиков, не сомневался, что наверху сохранился очень чёткий порядок. Возможно, тишина как раз и была одним из способов его сохранить? Стратеги в совершенстве знали, как удерживать мир от восстаний, то есть просто не давать ни малейшего повода для этого. И столь же отчётливо понимали, что делать со своими неограниченными полномочиями, дабы всецело оправдывать наличие таковых. Поэтому если Совет начал так странно себя вести, тому была весомая причина!

Кроме того, власти предержащие никогда не списывали со счетов и народ. Насколько бы расширенными и усиленными ни были практически богоподобные сознания троицы местных Стратегов, или даже Первого, все они помнили, что каждый альянсовец как минимум способен сам мыслить, принимать решения, разгадывать загадки. И если даже две головы лучше одной, насколько эффективнее окажутся десятки тысяч?

Короче говоря, обычный здешний персонал, обеспокоенный и заинтригованный, начал искать ответы своим ходом. И мысли, будь то строгие логические построенья аналитиков или диковинно абстрактные домыслы андивионщиков, неуклонно приходили к одному. До хэппи-энда им ещё оставалось какое-то важное дело… И проблема эта наверняка была из тех, что сами мешают открыто говорить о себе, наподобие особо гадких проклятий из сказок. Однако начальство филиала рассчитывало, что жители сами это поймут, и найдут способ преодолеть даже такие трудности. Что ж, первую часть они уже как будто выполнили, начали подозревать о самом наличии беды. Маловато, но лучше, чем ничего…

Ведомые скорее интуицией, чем ясным пониманием происходящего, во всех городах этой молодой колонии очень скоро начали собираться небольшие команды учёных, философов, инженеров и просто неравнодушных граждан. Им никто не мешал обмениваться соображениями и даже более весомыми наработками между собой. Однако вскоре стало ясно, что тут едва ли поможет разобраться только количество мозгов.

Поэтому, закончив оживлённые, порой доходящие до грани здравого смысла дискуссий на форумах, от виртуальных площадок в Сети до их материальных, античных прототипов, обитатели диадрома А-24 решили действовать совсем иначе. Они собрали статистику, построили по ней графики своих возможностей и компетенций, на их основе соорудили план, а затем приступили к его реализации. Наиболее толковые, а также имеющие хорошие связи в других мирах деятели начали искать тех, кому наверняка удастся понять, что вообще следует делать. Иногда эти избранные специалисты сами подсказывали, к кому лучше обратиться. Так постепенно выкристаллизовывалась идеальная когорта мастеров.

Но, справедливости ради, идеал в данном случае был довольно относительным. Неуёмный расход свободных ресурсов Формулы пределов развития замедлил бы прогресс всего Альянса, а в детали этой программы были посвящены только сами Стратеги, так что народу пришлось импровизировать. На счастье, вселенная самостоятельно калибровала успех и даже конкретные результаты таких событий, поэтому жителям оставалось лишь подтолкнуть эту систему в нужную сторону, а затем просто ей не мешать. И если несколько персон, тщательно выбранных так, чтобы охватить максимально широкий спектр взглядов, найдут общий язык, а они наверняка сумеют, проблема наверняка будет решена.


Готовая схема выглядела громоздкой, местами почти мучительно корявой, однако как будто бы приемлемо соответствовала пониманиям всех четверых. А с этим уже можно было работать! Гарс и Кум-Бабур слегка откалибровали свои умы, чтобы лучше улавливать тонкие идеи, более очевидные для их коллег. Эневретта, скорее всего, тоже, но по ней было трудно определить, ну а Пуштанпай и так менялись почти постоянно.

Наиболее важный именно для них вопрос определённо был решён! И всё-таки чего-то не хватало. Подытоживающего слова, что всё соединит.

- Возможно, здесь фигурируют сразу несколько проблем, - ковианин вновь сцепил руки. - Однако я склонен считать, что всё это части одной.

Движением глаза он выделил и увеличил часть каркаса фактологической схемы. Вся цепочка событий от строительства «Гиворта» до призыва богини вспыхнула ветвистым огненным зигзагом. На ней было очень много петель и ответвлений, но сейчас Гарс Даген оставлял лишь те, что казались ему наиболее значимыми. А прямо над этой молнией разместил другую, символизирующую молчание начальства, которая, словно бешеный дельфин, скакала вверх и вниз, местами пересекаясь с хронологией недавней катастрофы. Следом шла телепатическая, чтобы все достаточно полно и чётко поняли, подпись. Стратеги допустили целое море революционных открытий, и всё же вот эти вещи держали в тайне!

- Может ли быть так, что Совет знает суть задачи и ответ на неё, но по какой-то причине неспособен воспользоваться такими знаниями лично?

- Это допустимо, - тотчас же прошелестели Пуштанпай тремя дырами на громаде их биомашины. - Какова же причина внешних затруднений?

Гарс поёжился при виде того, как они переводили своё электрохимическое наречие в привычные ему слова. Но к этому следовало отнестись с благодарностью, ведь юрубузоа пытались упростить контакт. Беглый взгляд показал, что Кохабику они тоже подобрали более доступный и столь же визуально неприятный способ передачи информации, а вот с езмянкой им пришлось говорить только через прямой обмен мыслями.

- Соглашаюсь, это в точности имеет внешние, а не внутренние корни, - через пару секунд отозвался керпсег, используя компьютерный голос.

Эневретта лишь кивнула, снова погружаясь в метель сверкающих голограмм. Если мозги Кум-Бабура могли сходу распознать эмматические паттерны и буквально увидеть идею, эмоцию, стоящую за физическими процессами, то ей требовалось куда больше усилий на поиски более тонких закономерностей. А ещё она несомненно помнила о сходстве своего ума с талантами почившего Идалкура, и поэтому осторожничала.

- Хорошо, леди и джентльмены, оттолкнёмся от этого, - человек вновь взялся за пересборку карты происходящего. - Корректируйте, если что.

Вращаясь словно в многомерных пространствах, клубок фактов расплетался и свивался заново, отсекая лишние направления или добавляя новые связи. На этот раз Даген наматывал всё, включая их встречу, на ядро конкретного предположения. И с каждым витком всё отчётливее хмурился, ибо слишком красиво они ложились в общий узор. Сначала тот мало бросался в глаза, но затем развидеть его стало невозможно.

Разобраться с тем, что всё это означает, помог керпсег. Судя по открывшимся подтекстам, где-то здесь действительно пряталась громадная и практически невидимая аномалия. И участие Стратегов в каждом ключевом событии пересекалось с намёками на её присутствие так, что из сотен допустимых трактовок необычайно отчётливо выделялась одна. Совет прекрасно знал, что происходит, и именно поэтому был бессилен.

- Что ж… - ковианин помолчал, обдумывая формулировки и взвешивая варианты. - Скорее всего, эта аномалия существует. И сама её натура препятствует сдерживанию. Мы можем её изучить и понять, что это вообще такое, но тогда сами же себе перекроем путь к решению. Причём информация о том, почему и как именно это может произойти, также почти наверняка входит в данную сферу. Таким образом, нам придётся с ней взаимодействовать абсолютно наугад, и, более того, старательно избегая возможности что-то доподлинно узнать. С другой стороны, это, в общем приближении, не должно влиять на исследование окружающего мира, то есть нам нельзя лишь приближаться к сути самой аномалии.

Он обвёл коллег вопросительным взглядом. Эневретта вывела над столом между ними ряд картинок, недвусмысленно сообщающих, что им так или иначе пришлось бы заниматься данным вопросом. Стратеги могли бы стереть себе память, создать ответвления разумов, свободных от компрометирующих знаний изначально, или легко провернуть ещё какой-нибудь подобный трюк. Но даже в этом случае команда учёных определённо справилась бы лучше. Ведь боссы, при всех их безмерных возможностях, были, по сути, просто менеджерами, а для сложных научных и технических работ существовали свои отделы организации. Словом, как ни крути, а эта встреча так или иначе была неотвратимой.

- Моими средствами воспользуемся редко, или они смогут очень легко всё запороть, - нервно покружился на месте керпсег. - Но они с вами.

- Что насчёт энциологии? - юрубузоа выпростали из груды плоти нечто вроде пальца, указывая на езмянку. - Не увидит ли там опасного она?

- Вас мы подключим, когда убедимся в безопасности, - решил ковианин. - А первое время можем ориентироваться только по чистым числам.

Посовещавшись, коллеги согласились. Основная масса фактов и так была исключительно туманной. Им предоставили очень многие ценные записи, конечно же, но львиную долю подсказок учёные получили из различных параметров вещей или явлений, и просто статистики. Так что математики, а в крайнем случае лишь немногим более сложной аксиматики наверняка должно было хватить, чтобы хотя бы очертить границы.


Громадным преимуществом стала теория, что всё это недавно уже происходило, только в другом колонизированном мире. Сравнивая то, что случилось в мегаполисе Белларуме и здешнем научном городке, учёные находили всё больше странных сходств. Причём куда больше, чем трое суток тому назад впервые предположили Разведчики, летавшие внутрь суперконструкта. К примеру, от самых первых событий до почти счастливого финала в обоих случаях прошли четыре дня. И порядок ситуаций выглядел похожим, только тут всё разворачивалось несколько быстрей. Возможно ли, что через неделю или две всё снова повторится? Это был ещё один стимул поскорее изучить минувшие катастрофы!

А затем, просматривая их связи с другими моментами и аспектами альянской жизни, исследователи выявили немало новых паттернов. Едва ли не всю организацию уже давно обвивала и пронизывала сеть тончайших последовательностей, или явлений более заметных, но настолько простых по своей сути, что мало кто обратил бы на них внимание. Сейчас же в них читалось нечто вполне определённое и крайне нехорошее.

Хуже того, учёные постоянно натыкались на мелкие, однако несомненные расхождения в окружающих вещах. Объяснить их возможно было многими способами… Но чем дальше продвигалась работа, тем меньше у Дагена оставалось сомнений, что сама история Альянса или даже его современный облик были переписаны задним числом. Загадочная аномалия заразила его на порядки серьёзнее, чем казалось поначалу!

Впрочем, так далеко аналитики не заходили. Они разобрались в самых общих чертах задачи, а уточнять подробности было уже рискованно.

Однако у них набралось достаточно ориентиров, чтобы безопасно провести по ним Кум-Бабура и Эневретту, скорее для подтверждения таких догадок, нежели расширения теории. Навыков езмянки хватило только на то, чтобы абстрактно выразить согласие - в настолько ограниченных условиях она не могла слишком превзойти своих коллег. А вот керпсег выложил чуть больше информации. Да, внешнее сходство проявлений глобальной аномалии можно было бы списать на простое совпадение… Но то, что и вложенная в них семантика была везде одинаковой, уже однозначно говорило о единстве происходящего, ведь настолько пластичные абстрактные концепции никак не могли сложиться так случайно.

- Насколько велика роль Региила в системах? - уточнили Пуштанпай, вихрящиеся в недрах своей дырчатой плоти куда сильней, чем прежде.

- На нём завязано очень многое, - медленно проговорил Даген, оценивая тысячи связей. - Но он явно не главный. Просто один из участников.

- Насколько уверенно можно говорить о нём? - усомнились юрубузоа. - Это сущность своего типа. И её присутствие шире нашей видимости.

А езмянка прибавила грубую оценку того, на сколько порядков число связей архангела с миром больше всего предыдущего объёма фактов.

С этим человеку пришлось согласиться, хоть и неохотно. У них был доступ к весьма детальной телеметрии Ниалахотры и Канзуверадды, чьи свойства уже проанализировали более опытные учёные, насколько вообще могли. Многое оставалось непонятным, но общая суть тех богинь была вполне ясна. Скоро можно было бы говорить и о научных статьях. Но регихалковый архангел… Это было что-то совсем другое. Словно раньше альянсовцы изучали одних только лягушек по картинкам, наконец нашли живых - и вдруг на миг заметили слона. Причём, в отличие от слепцов из старой притчи, им требовалось постичь не одного слоника, в котором даже животное угадывалось плохо, а всё стадо таковых.

- Регииловы корни роли лежат поверхностью, - пришёл на выручку керпсег, обводя схему длинными ладонями, росшими прямо из туловища.

- Равно как и у суперконструкта, - завершил идею ковианин. - Они просто симптомы главной аномалии. И даже не они сами, а их появление.

Эневретта в ответ фыркнула и прислала скептически заряженный файл. Тоже мне метафора! Эти невообразимые сверхчудища и на симптомы не тянули. Их было уместнее сравнить даже не с отдельными чихами, а лишь определёнными сокращениями лёгких!.. По столь мимолётным вещам никак невозможно было судить о том, насколько же в действительности болен этот мир, а тем паче чем конкретно вызваны его недуги.

- Ну хорошо, леди и джентльмены. Тогда оставим их и белларумскую сущность за скобками, пока не откроется дополнительная информация.

То есть, скорее всего, насовсем, или, по крайней мере, до конца их здешней работы. То, что записали в недрах суперконструкта, было даже не пурпурной прозой, а ультрафиолетовой, плавно переходящей в гамма-спектр, или ещё дальше. Этим сейчас занимались специалисты из двадцать третьего мира. А местного архангела и заразную идею из второго изучал лишь чуть менее причудливый высокоранговый персонал.

- Рассмотрим записи внекосмической экспедиции? - предложили Пуштанпай и, получив согласие, добавили рядом с кучей фактов ещё одну.

Эти массивы данных были собраны Разведчиками, которых не так давно загрузили в разум Парагона, создав как бы матрёшку. Для высшего визиониста окружающая реальность представала во всей красе, без фильтров и границ, но именно поэтому его наблюдениями было попросту нельзя воспользоваться. Их пришлось упрощать, последовательно пропуская через менее витиеватые сознания. Стратеги не могли раскрыть всего, однако поделились некоторыми крайне сильно урезанными файлами. Да, при особенном старании и по ним возможно было воссоздать многие детали, которые до некоторых пор стоило бы приберечь в закрытом конверте. И это наверняка была одна из причин, почему огромную важнейшую проблему решал столь маленький неопытный отряд. Кабы ему даже удалось вызнать тайны, которые, став достоянием широкой общественности, вмиг истратили бы ресурс Формулы пределов развития всея организации, на таких масштабах ими можно было пренебречь.

На то, чтобы худо-бедно разобраться в этих числах и соединить их с первой картой, ушли добрых полчаса совместных усилий всей четвёрки.

- Похоже, аномалия встроилась в мировой сценарий, - несколько неуверенно протянул человек. - Других версий мне на ум пока не приходит.

- Это частично допустимо, но с большой осмотрительностью, - откликнулись юрубузоа. - Сейчас сюжет вселенной предстаёт лишь гипотезой.

- Но вполне правдоподобной! Если герросхемы умеют структурировать пространство и другие тримерологические оси континуума, вынуждая объекты перемещаться по как бы рельсам… - ковианин неопределённо махнул левыми руками. - Нетрудно допустить, что то же самое может быть и в темпорально-вероятностных координатах, даже учитывая различия их фундаментальной природы. Кроме того, эта концепция весьма неплохо объясняет многие экспериментально подтверждённые явления. К примеру, парадокс идентичности и сверхсилы Архитекторов судеб легче всего описываются в рамках сценарной теории. И это не просто аномалии, подобными эффектами мы пользуемся довольно регулярно!

- В аборигенной физике этой планеты широки идеи о тёмных материи и энергии, - керпсег задумчиво покачнулся. - Никто тут не знает, в чём их форма или существование, но сами феномены математически выделены, а мы с вами знаем, что и очень хорошо настоящи. Но прежде аборигены то же думали о правдости эфира, и даже более выразительно, однако его нет. С такими идеями нужно думать аккуратно бережно!

- Согласен, к таким вопросам необходимо подходить по возможности непредвзято, с чистым умом. Но и списывать версию в утиль рановато.

- Могут ли линии Дредоны быть частью аномалии или иметь подобную природу? - вспомнили тут юрубузоа. - Они также привязаны к истории альянской жизни, замечаются во всех мирах, и не объяснены. О них тоже ведутся рассуждения, не связано ли это с сюжетом реальности, и опровержений пока ещё не нашли. И это отклонения, которые преображают ход событий, только нарушают грядущие эпохи, а не минувшие.

Внимательно выслушав их, Кохабик сделал так, как поступил бы каждый на его месте - взоржал над предполагаемой опасностью и лёг спать.

Гарс вспомнил, что Стратегам приходится каждую секунду общаться с сотнями настолько же нечеловеческих форм жизни, и зябко поёжился.

- Прекрасно, эту версию считаем опровергнутой, - он принялся пересобирать соответствующие зоны схемы. - И вот что остаётся в результате!

Груда фактов ощутимо уменьшилась и приобрела чуть более внятную форму. Конечно же, она даже сейчас походила на очень своеобычную скульптуру, замотанную в десяток слоёв толстой упаковки, так что определить её настоящий вид было практически невозможно. Однако там уже наметились некоторые векторы для возможной атаки, и даже как будто бы понятные подсказки, каким образом на них выгоднее повлиять.

- Смею предположить, что с этой частью мы вполне справились, - человек потёр все четыре руки. - Что ж, леди и джентльмены, самое время переходить к трудным задачам! Предположим, что нам удалось спроектировать средство, которое тем или иным путём полностью удалит эту аномалию из Альянса, предотвращая новые беды и при этом не разрушив ничего нужного. Вопрос, насколько уместно будет его применить?

И вот здесь мнения действительно разделились. Чтобы упростить дальнейшую дискуссию, Даген предложил каждому назвать один пример.

- Моё собственное мнение можно описать художественным фильмом, на котором я, можно сказать, вырос. Раз в несколько миллионов лет по всему миру происходит своего рода Жатва, наподобие массового вымирания. Из недр планеты выходит нечто вроде роя наномашин, которые управляются единым сознанием и стремительно разбирают абсолютно всю биосферу на молекулы. Но не ради лишь убийства, и даже ровно наоборот! Только так они могут полноценно просканировать каждый организм и занести в свою базу данных, а по окончании процесса заново воссоздать, только стирают всем память за означенный период. И если произойдёт настоящее вымирание, настолько серьёзное, что мир уже не оправится сам, эта сущность сможет всё восстановить по сохранённым записям. Персонажи, однако же, этого не знают, поэтому видят в ней врага и стремятся уничтожить, даже не пытаясь наладить контакт. В процессе фильма они один за другим погибают… А когда от планеты остаётся лишь чистый камень, зрителю неожиданно наконец показывают, в чём действительно заключалась цель данного роя, заставляя всё переосмыслить. А вместе с титрами повторяют нарезку ключевых эпизодов, чтобы подкрепить ощущение, насколько же зритель ошибался в своих первых суждениях. На моей родине подобное кино довольно популярно, и служит очень надёжной прививкой от поспешных решений.

- Являет ли собой эта сущность искусственный интеллект, продукт эволюции древних подземных микроорганизмов или нечто совсем другое?

Гарс тихо вздохнул. В языке юрубузоа нельзя было сказать, что, к примеру, человек побежал. Это всегда должен быть некий определённый человек и единственный конкретный акт бега, причём в высказывании они оба становились одним словом. Такую систему нельзя было свести даже к слоговым иероглифам. И ковианин до сих пор не смог привыкнуть к надобности указывать все конкретные аспекты каждого понятия.

- Предположим, что это результат естественного отбора местной доисторической формы жизни, которая зависит от устройства всей биосферы.

- Могла бы она стать основой эффективного терраформирования, если с ней получится наладить контакт и научиться вносить в другие места?

- Думаю, что да, - человек не был уверен, говорят ли Пуштанпай о своём мнении по альянской аномалии, или начали рассуждать про фильм.

- Считаю логичным в таком случае тоже продемонстрировать человеческую киноленту, но документальную, - осторожно предложил керпсег.

Перед внутренним взором собравшихся начали разворачиваться явно очень старые кадры. На одной из планет двадцать первого диадрома человек ещё в местном неолите начал обживать экстрамерные структуры, которые появлялись из земли будто сами собой. Они напоминали частично ажурные каменные сферы - уже весьма просторные, но если определённым образом идти, касаясь стен, можно было выходить во всё новые комнаты, расположенные по типу тессеракта. Одна беда - внутри таких жилищ было полно мелких насекомых, вроде златоглазок или мух. Они со временем неизбежно разрушали каждый подобный домик, однако избавиться от них было нельзя. Ведь эти сферы являлись гнёздами, букашки строили их и поддерживали от естественного распада. И если этот рой слишком ослабить или вовсе извести, конструкция всё равно однажды рухнет, а новую возводить станет некому, поэтому человеческая популяция останется бездомной посреди дикой природы.

- Второе возражение принято, - чинно кивнул Гарс, и тут же без предупреждения получил файл от Эневретты, документ без начала или конца.

После первых сообщений, которые мало кто воспринимал действительно всерьёз, ту сущность начали изображать как карикатурную помесь камбалы с целакантом - корявую рыбину под дюжину метров длиной, причудливым зловещим силуэтом плавающую под водой или в густом тумане. Рисовали фотожабы, наподобие фей, которые так впечатлили Конан Дойля во время оно. Однако через несколько недель в широком доступе появилась и реальная видеозапись. Очередной ребёнок, оставаясь в полном одиночестве, периодически видел за окном громадную гуманоидную фигуру, причём скорее белую с длинными чёрными волосами, прикрывающими гротескно безобразное лицо, нежели полностью тёмную, как обычно показывали вышеозначенные мемы. Это существо ходило на двух ногах, но сильно сгорбившись - почти касаясь земли чёрными крюками слегка угловатой формы, которыми плавно заканчивались предплечья, вместо ладоней. Когда ребёнок в страхе отбегал от окна, сущность пропадала, а при следующем появлении оказывалась чуть подальше, но с каждым разом успевала немножко подойти. Пока не оказалась достаточно близко, чтобы стремительным движением разбить стекло и засунуть внутрь одну такую лапу, которая вытянулась на десяток метров, через весь коридор. Но самым странным и пугающим было то, что, когда она крепко поймала ребёнка за ногу, подтягивая к себе, у того паническое выражение лица почти незамедлительно сменилось умиротворённым, даже счастливым. Будто он вдруг осознал, что всё это время та зловещая сущность являлась для него заботливой материнской фигурой, которую нужно не бояться, но сердечно привечать.

- Видимо, это третье возражение против действия, которое вряд ли получится отменить? - человек потёр виски и перевёл взгляд на юрубузоа.

- Уместно будет завершить предложения цитатой Овоны Бейт, вместо абстрактных фильмов и документов об аномалиях. Если накладывать по одной лёгкой соломинке, которая из них по счёту переломит спину верблюда? Она может казаться сложной загадкой, но на деле некорректен сам вопрос. Неподъёмная тяжесть - это не определённое число или диапазон таковых, но градиент вероятностей. С некоторым шансом спина верблюда может переломиться даже от самой первой соломинки, и выдержать многие тонны груза. Просто каждая добавленная соломинка и ушедшая секунда повышают такой риск. В данном случае это одновременно мнение о насущном вопросе и указание его зримой тщетности.

- Тогда, леди и джентльмены, окончим приготовления, а затем передадим это более компетентным специалистам на доработку. Все согласны?

Все были за. Маленькая команда далеко не самых талантливых учёных едва ли имела моральное право решать столь важные вещи за всю огромную цивилизацию. Да и ресурсов на создание оружия, переговорного устройства или другого инструмента у них бы не нашлось. Зато у них были связи с более толковыми мастерами, которым даже не требовалось знать, что и зачем просят построить. Вполне достаточно было и общего набора уравнений, старательно почищенных от эмматических следов. Всю теорию удастся доработать и по ним. Единственным, что после некоторых споров решили приложить к окончательному файлу, стал небольшой символ. Знак вопроса, переходящий в вечную спираль.


Центральный филиал организации мастерски балансировал на грани низкоранговых миров, отличавшихся от доальянских культур в основном лишь более продвинутой техникой, и высокоранговых, где случайный прохожий вряд ли осознал бы даже саму логику совершенно рутинной жизни. Иногда весь этот диапазон удавалось уместить в один город, тогда как другие гигаполисы отдавали предпочтение только одной части.

Исследовательский комплекс особого назначения, Астартум, названный так по чистой прихоти хозяина, занимал целое здание, которое часто переходило из одного такого города в другой, словно гоняясь за определённой тонкой атмосферой. Хотя едва ли в этом была действительная необходимость - основная работа там шла внутри огромной анекс-камеры, почти постоянно отрезанной от окружающего мира. Только изредка её единственный обитатель принимал информацию или предметы извне, и ещё реже передавал пачку новых соображений коллегам, которые трудились в малых залах вокруг ядра. А лично побывать внутри за всю историю Альянса довелось лишь единицам избранных специалистов.

Это место совсем не походило на лабораторию, хотя именно здесь ковались основы главных научных теорий. Облик его навевал ассоциации с чем-то древнеримским. Всё пространство было отдано под довольно вытянутый холл, абсолютно пустой посередине - но стены его обильно украшали колонны, между которыми тонкими штрихами сверкали причудливые картины. Чем дольше на них останавливался взгляд, пытаясь понять, что там вообще изображено, тем меньше смыслов оставалось. Они не сбивали сам ход мыслей, однако очень эффективно вышибали почву из-под них, заставляя усомниться в общей когнитивной парадигме, через призму которой проходили все идеи, и начать искать другую.

Именно в таком режиме работал Александр Тирон, лучший синреалог всея организации, автор львиной доли фундаментальнейших открытий.

У него тут были и другие способы настроить мозг на определённый лад. Вместо потолка в вышине сиял экран с имитацией неба, вид которого автоматически подстраивался на противоположный настроению хозяина, чтобы нивелировать проявления его эмоций. Вдоль обеих боковых стен тянулись ряды высоких и куда более широких ступеней, фактически маленьких террас. Именно на них, а не за столом в дальнем конце помещения, учёный проводил основную часть времени, задумчиво вышагивая или неподвижно сидя. Кругом сплошные терракота, золото и слоновая кость, очень красивая гамма, но при долгом созерцании оказывающая почти гипнотическое влияние даже на самый крепкий разум.

Александр мог выбрать и иную, возможно, даже более эффективную обстановку, но предпочитал окружать себя античной эстетикой. В полях ускоренного времени он разменял уже столько веков, что сам давно сбился со счёта, и ему сильнее нравилось воображать себя старинным философом, нежели представителем современной научной элиты. Есть ли вообще разница, если тело не стареет, а ум надёжно защищён от скуки обожаемой работой по расшифровке природы бытия? Опять же, вместе с изоляцией от окружающего мира такая жизнь была одним из его инструментов. Чтобы выйти за рамки знаний остальных альянсовцев, Тирон возвращался к началу и шёл в будущее собственным путём.

Так он надеялся найти и отточить Святой Грааль всея науки, концептуально новый подход к познанию как таковому. Ведь научный метод, как бы далеко и широко его ни развили, заведомо, по самому своему определению не мог дать многих ответов. К примеру, описать пресловутый чайник Рассела, который был обычным материальным предметом, но по условиям задачи его существование в таком контексте не являлось даже ошибочной гипотезой. Что уж говорить о вещах куда более трансцендентных! Причём не только умозрительных, вроде Творца, но также вполне осязаемых, вроде тех аномалий или даже довольно повседневных явлений, которые исследовала эктономия, тоже всего лишь наука.

В последние годы Тирон вообще отказался от какой бы то ни было эмпирической составляющей. Он работал только с чистыми данными, как именно философ или абстракционик, а не классический учёный. Многие его выкладки не были даже чистой аксиматикой, корнем мироздания как такового - лишь некими общими моделями. Александр старался никак не визуализировать их, ибо где понятный образ, там и подспудное желание натягивать его на знакомые аналогии и подгонять под личный опыт. Всё это и помогало ему решать самые неподатливые парадоксы или обходить проблемы, которые нарушали даже фундаментальные процессы добычи информации, а иллюстрации он поручал уже коллегам.

Тем сильнее он удивился, из десятых рук получив файл без обратного адреса, где некто применял более простой, но очень похожий подход.

Сложно было сказать, что именно пытался описать неведомый автор. Некоторые параметры и паттерны Тирон определённо уже видел, причём неоднократно, однако они были будто бы собраны вообще отовсюду без видимой на первый взгляд закономерности. Хотя таковая здесь точно должна была существовать! Чтобы её определить, учёный стал вдумчиво соединять этот клубок с тем, что сам успел узнать о синреальности.

Тирон громко прошёл по мраморному полу всё расстояние от стола до двери. Нервно оправил наряд, похожий на гибрид тоги с лабораторным халатом. Нахмурившись, вгляделся в противоположный конец зала, где громоздилась сложная конструкция из палочек и бумажек. Там почти наверняка был зашифрован точный ответ на некоторые давно мучившие его вопросы! Эта новая информация была описанием вещей с очень альтернативной точки, и при этом необычайно хорошо ложилась на общую схему мироздания. Она упускала многие уже знакомые философу аспекты, зато могла объяснить иные, прежде неясные, и перекрыть почти все значительные пробелы его теории, если их удастся совместить!

Но, конечно же, это была не эпистемологическая или гносеологическая панацея, по сути даже наоборот. Здесь требовалось пройти по дороге к истинному, фактически парагонскому восприятию вселенной чуть дальше, чем изыскатель мог на данный момент. Отринуть почти всё то, во что он продолжал стихийно верить, и от чего был неспособен отступить без полной перестройки разума, включая само определенье такового.

Некоторые элементы хорошо соединились, но другие отказывались примиряться напрочь. Он словно пытался описать одной теорией живую кошку и механическую, или даже нарисованную. Несомненно, те были основаны на общей идее, однако она пряталась глубже, чем учёный пока сумел разглядеть. Также это напоминало ему игрушку - кошмар перфекциониста, где выправление кривого стыка частей в одном месте одновременно раздвигало их где-то ещё. Но острей всего колола уверенная мысль, что головоломку можно решить, если только понять, как нужно подойти. Александр уже с полдюжины раз пытался пересобрать макет с нуля, но до сих пор многие куски отказывались соединяться.

Он замер, устало потёр ладонями глаза, и решительно устремился к столу снова. Тирон легко удерживал все эти схемы и записи в голове, но у материальной конструкции было несомненное преимущество даже перед компьютерными версиями. На такой сбалансированной структуре достаточно было сдвинуть одну деталь, чтобы все остальные автоматически сместились в точном соответствии с ответом. В некоторых мирах этим пользовались архитекторы, машиностроители, биоинженеры и другие мастера по работе с вещественными формами, однако для более абстрактных наук это годилось, как показывала практика, ничуть не хуже. Нужно было только правильно расположить и связать все заметки.

Подчас метафоры бывает выгоднее понимать буквально. К примеру, метод научного тыка не обязан относиться только к мысленным усилиям.

Рассеянно оглядывая рассыпавшиеся по полу и столу тысячи кусочков схемы мироздания, его функций и взаимодействий, синреалог вдруг заметил нечто интересное. Он сел на корточки и пошевелил ту часть рукой. При падении часть карты повернулась под непривычным углом и оторвалась от тех деталей, к которым во всех прежних версиях была крепко приторочена. И кое-что при этом могло состыковаться получше…

Окрылённый, исследователь принялся заново возводить этот гигантский карточный домик, выстраивая его вокруг того фрагмента. И пусть тот торчал где-то в середине, вся наука тоже оттуда шла! И действительно, на сей раз всё сложилось куда удачнее. Тирон отошёл назад, чтобы осмотреть всё целиком, и звучно выругался. Вот уж действительно, иногда верные предположения могут относиться к совсем не тем вещам!

Дальнейший труд пошёл куда бодрее. На то, чтобы довести всю схему до ума, Тирону пришлось бы потратить ещё немало лет, даже если по ходу дела не появятся новые важные сведения, которые заставят его заново всё переиначить. Однако ряд старых концепций он определённо мог обновить уже в ближайшее время, и показать, чем многие давно известные Альянсу области или конфигурации являются на самом деле.

Кроме того, там проявился ещё один причудливый момент. Одна система выглядела не так, как очевидно должна, и её следовало исправить.

То есть действительно исправить, в реальном мире, а не только на бумаге. Просто локальный изъян, довольно небольшой, если смотреть на весь мир в целом. Хотя на практике он выглядит очень глобальным!.. Впрочем, у Александра уже сложилось общее понимание, что делать с этой штукой, даже не имея ни малейшего представления о её природе, равно как и самой методике. Он вполне мог обойтись, как обычно всё и происходило, лишь перечислением нескольких сотен значений, а технари уже сами придумали бы машину, ритуал или что-нибудь ещё для облачения формул в осязаемую силу. Александр нашёл на столе свободный уголок, придвинул кресло и принялся разъяснять суть чертежей.


Задумка оказалась в высшей степени нетривиальной. Чтобы создать новое устройство, необходимы три компонента. Идея, как оно вообще работает. Знание техпроцесса его изготовления. Ну и, конечно же, подходящие инструменты. Кроме того, в вопросе воссоздания технологий есть громадная разница между тем, как просто сделать что-то, или достичь желаемого результата именно определённым способом. Так, если хорошо известный прибор собирается лишь на специально обустроенном заводе, его бывает невозможно собрать вручную. В этом же случае альянским инженерам пришлось работать большей частью за пределами всех подобных принципов, на грани невозможного и далеко за нею.

С другой стороны, им уже порою доводилось решать подобные задачи. Да, многие требования были совершенно взаимоисключающими, а у других не находилось смысла - вроде геометрических фигур, в чьих описаниях важную роль играла скорость света, хотя они существовали независимо от всякой физики вообще. Но ведь Ньютон столетия тому назад умудрялся сочетать науку с алхимией, а Эйнштейн параллельно развивал несочетаемые релятивистику и квантмех, причём их этому никто не учил! Здешние же специалисты зачастую тратили на подготовку к такого рода неурядицам многие десятки лет, используя опыт тысяч разнообразнейших цивилизаций, перестройку мышления и многое иное.

Впрочем, ту штуку, которая у них получалась сейчас, почти все они считали категорически неправильной и даже неприятной. Объяснить, что именно вызывало у них подобные чувства, однако, никто не сумел, а отдельные тестовые запуски деталей показывали, что в целом система может работать. Хотя их предназначение, а тем более цель и принципы действия всей затеи в целом, оставались абсолютно непостижимыми.

К счастью, это была разовая акция. Установленная в каждом пятом городе Машина Воспоможения должна была проработать лишь несколько секунд. Правда, её довольно сложно было назвать устройством или даже обрядом. Она напоминала скорее механизмы Голдберга, вариацию на тему падающих костяшек домино, множества каковых, складываясь в строгом порядке, сами создавали некую даже ещё более странную последовательность, которая усиливала, направляла, расширяла действие своих компонентов. Одним из которых стала независимая от всего происходящего оценка последствий, кои уже успела нанести та гипотетическая злокачественная аномалия. Причём там не требовались даже приблизительно правильные результаты, только сам процесс. Это пришлось очень кстати, ибо разброс выходил заведомо бессмысленным, от околонулевого, но со зловещими перспективами через дни или века, до такого, что удивительно было, как организация до сих пор выживала.

Когда всё закончилось, никто не заметил ни малейших зримых изменений. Просто многие отметили, что им стало как будто бы легче дышать.

Пока не указано иное, содержимое этой страницы распространяется по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License