Стоя на краю поляны, мужчина в белом с синими вставками комбинезоне и накинутом поверх халате камуфляжного окраса внимательно осматривался. Маленький ховеркар, доставивший его сюда, только что скрылся в чаще, с непредставимой лёгкостью лавируя среди гигантских перекрученных ветвей и стволов. В следующий раз пассажир увидит его лишь через несколько дней – дальнейшему маршруту следовало остаться конфиденциальным, так уговорено. Глуповатое условие – как минимум Стратеги так и так окажутся в курсе, а скорее всего, осведомлены уже сейчас… Однако чужие обычаи следует уважать, пока они никому не вредят.
А вреда, как ему обещали, можно не опасаться.
Астос Йорок сделал шаг, другой, приноравливаясь к обманчиво сухой и гладкой почве. Обликом он был невиден, росточка невысокого, напоминая паука или клопа – округлый, головастый, с тоненькими ручками-ножками. Шевелюра мышастая, глаза блёклые, нос и подбородок подлиннее, чем следовало бы, словно у какой-то марионетки из древней земной буффонады. Не то чтобы на его родине уделяли большое внимание лицам, но Йорок и там был белой вороной, уже из-за взглядов. Хотя что же тут плохого? Астосу шёл белый цвет. Ему нравился белый. И выделяться нравилось. И вообще увлекало поразительное, немыслимое разнообразие вселенной. Замкнутых, недоверчивых родичей-домоседов этот его вольный космополитизм возмущал и шокировал.
Хотя здесь было неуютно даже ему. На третьем шаге Астос понял, что нервно насвистывает. Умолк, через минуту поймал себя на том же, но уже не стал прекращать – пусть уж лучше так. За все двадцать лет своей жизни он так и не привык, что вокруг может быть настолько тихо.
Его родиной был Иоттаракс, и человеку понимающему это слово скажет решительно всё. Если вы повидали Галактику, но ни разу не ступили на переродившуюся землю иоттаров – вы не знаете о жизни ничего, и уж точно не представляете, какой темп она способна принимать, какой бывает ослепительно шумной и оглушительно яркой… Ну, или наоборот. После трёх часов сна, банки тонизирующего напитка и поездки на учёбу через половину гигаполиса бывает немного сложно проводить границы. Неоновые огни и мельтешение фонарей за окном сливаются с нескончаемым скрежетом репродукторов и жужжанием поезда в коллажи горячечной синестезии, с релятивисткой скоростью проносятся по проводам артерий, бомбардируют мозг. Когда живёшь так год за годом под неусыпным взором Стального Императора, всецветная многоголосица делается привычным шумом, неотделимым от собственного дыхания и мельтешения фосфенов – фон, на который не обращаешь внимания, ибо он с тобой всегда.
Приход Альянса и сопроводивший его неожиданный твист в структуре образования немного переменили картину, но не слишком. Избегая чрезмерно шокировать аборигенов, пришельцы на первых порах старались не слишком выделяться. Да и сами они не чурались высоких скоростей – просто куда лучше умели ими жонглировать, так что Астос впервые в жизни узнал, что значит без помех высыпаться. Приятный опыт, что ни говори. И анексарты ещё – отличная тема.
Неспешно шагая по извилистой тропе, учёный вновь подумал, что перенёсся не на другую планету – в иную вселенную. Даже фрагменты чужих воспоминаний не смогли достаточно его подготовить. Доисторический кинематограф – вот на что это было похоже. Немая тусклая плёнка. Напрягаешься, стараясь хоть что-то услышать, но в ответ – разве что тихое потрескивание проектора. Точнее, копошение мелких кооду, похожих на помесь рака, коряги и гнилушки. Да ещё собственное посвистывание, призванное заглушить биение пульса в ушах.
Хорошо хоть, этот фильм – не чёрно-белый. Первое время кажется, что кругом лишь тусклая мгла, однако вскоре глаз начинает вычленять отдельные цветные пятна, будто бы разлитые в воздухе. Густые кроны полностью закрывают солнечный и звёздный свет, так что местные едва представляют, что такое небо – знают лишь понаслышке, от чужаков. Но причудливо искривлённые многолапые стволы, увивающиеся вокруг них бледные лозы, угловатые наросты древесных грибов, ползучие кустарники с девятипалыми листьями – всё окружено призрачным ореолом, струит во все стороны ровное бледное сияние.
А иоттарский глаз видел намного больше, чем млечный сумрак. Вивантовое сияние, неизменный спутник всего живого, гнало серость прочь, ярко окрашивая растения и зверей. Откуда-то сверху смутно долетал рассеянный эст – кроны юважских чащоб практически раскалялись под вечным пламенем южного светила, и толика этого жара достигала земли, делая температуру вполне подходящей для жизни. Йорок видел достаточно, чтобы идти безо всякой опаски, не боясь запнуться об один из бессчётных торчащих корней или застрять ногой в чьей-то норе.
Выдвинув из рук и грудной клетки набор вживлённых инструментов, учёный начал почти машинально собирать образцы незнакомых растений и грибов. Возможно, этим он никого не удивит, но на его родине не было и намёка на джунгли – лишь редкие рощицы среди чахлых степей, и здешняя природа казалась ему настоящим буйством эволюции.
Первый месяц, проведённый на этой планете, оставил двоякое впечатление. Йорок провёл его возле здешней альянской базы, с каждым разом забираясь всё дальше в окружающие леса и подмечая всё больше сходств Юважмы и Иоттаракса. Казалось бы, что может быть общего у безмолвных джунглей с неистовым царством посткиберпанка? Но разве этот странный изломанный пейзаж так уж отличается от тектонических ран, оставленных войной? Разве вездесущие облака спор лучше промышленного смога? В обоих мирах было холодно, только один вечно сокрыт во мраке, а другой залит светом. В обоих перешли на синтетическую пищу, пусть и по разным причинам. В обоих флора была морщинистой и бурой, зато украшенной фантастическими цветами. Даже сам этот лабиринт километровых деревьев чем-то походил на родные многоярусные города. Такие сравнения помогали Астосу выдерживать дальнюю дорогу, коротать время пути, давали ощущение, что он по-прежнему дома, просто бродит среди диких земель, и цивилизация рядом, только руку протяни… Хотя мысли упорно цеплялись за различия, и паранойю приходилось сознательно отгонять. Несмотря на всю подготовку, в его жилах всё-таки текла иоттарская кровь.
Вокруг базы хватало разных поселений, но они уже привыкли к пришельцам и успели многое от них перенять. Такой буфер между разными культурами помог ему освоиться, однако учёного интересовали исконные традиции аборигенов. Иное дело Каюба – это уже настоящая Юважма, сердце колдовских чащоб. Йорок сверился по карте – ещё немного, за следующим холмом, под ногами уже виднеются следы…
У расширенного восприятия, однако, нашлись и свои недостатки. На периферии вечно что-то мельтешило, но прямой взгляд не мог обнаружить ничего подозрительного. Какие-то скрытные местные зверьки? Что-то иное? И – тишина, тишина, тишина… Как на заброшенном, пыльном чердаке. Или даже хуже – почти как в камере сенсорной депривации. Высвистываемая мелодия казалась неуместной, но остановиться Йорок уже не мог. Он и не догадывался, как молчание юважского леса будет действовать ему на нервы. Говорят же, что тишина успокаивает… Как видно, не в том случае, если вырос в колоссальном человеческом муравейнике вроде Иллецанта.
Впрочем, ладно лес, но деревня-то почему молчит? Диковинные округлые домишки, похожие на плетёные гнёзда, хранили всё то же мрачное безмолвие. Где работники, где играющие дети, и где провожатые, в конце концов? Его обещали встретить! Но пока единственная улица пустовала. Кабы не огоньки, видимые в некоторых окнах, впору было бы подумать, что его по ошибке доставили в вымершую деревню.
Впрочем, как знать, что могло перемениться за считанные часы? Юважма – медленный, консервативный, но загадочный мир. Она всегда была самым неясным пятном на картах Империи, да и Альянс только примеривался к освоению её мистических тайн. Пара крупных городов мало что меняла – за их пределами оставались бескрайние просторы, где пока бывали только Разведчики да визионисты. Говорят, многое из того, что здесь раскапывают, не становится достоянием гласности, а до поры ложится в тайные архивы Стратегов.
Хотя почему «говорят»? Мероприятие, на которое его пригласили, именно из таких, не предназначенных для посторонних глаз. Мерандру стоило большого труда выбить для друга право присутствовать – по счастью, у Разведчика были отличные знакомства. Условия, конечно, оказались драконскими – писать об увиденном в своей книге Йорок права не имел, и вообще обсуждать этот опыт с кем-либо, кроме других посвящённых, но всё-таки, всё же… Девятый Фаервол, если ему сказали правду, он обязан это увидеть!
Учёный почти уже решил постучаться в ближайшее жильё и спросить совета, как рядом бесшумно объявилась какая-то тень. Астос невольно вздрогнул, подавившись свистом.
– Ты, что ли, Йорок? – спросила тень, оказавшись женщиной. Её фигуру скрадывал глухой комбинезон со множеством карманов и нашитых украшений разнообразной формы – должно быть, амулетов на все случаи жизни. Лицо типичной юважманки – угловатое, длинноносое, большие тёмные глаза смотрят внимательно и чуть насмешливо. – Тебя ждут, пошли.
Призывно махнула рукой, зашагала через деревню. Бросила через плечо:
– Я Энга Югоза.
– Егоза? – не расслышал Астос. Странно было слышать такое прозвище у взрослой по местным меркам женщины.
– Нет, Юго́за, – акцентировала она. – Фамилия такая.
Других людей по-прежнему не было видно. Порой казалось, что за стенами некоторых домов идут негромкие разговоры, но учёный не мог поручиться. Оставалось лишь разглядывать архитектуру, намётанным взглядом выделять доминирующие типы сруба, дивиться отдельным моментам декора – например, тусклому фонарю, явно сделанному из органа какого-то зверя, или четвёрке растопыренных хитиновых лап, украшающих конёк крыши. Тут и там висят расшитые полотнища с затейливым узором или гротескными тварями – отгонять злых духов. Уж не потому ли прекратилось мельтешение на периферии?.. Пахло сыростью, тиной и какой-то грибной прелью – чем дальше, тем сильнее.
Нужный дом стоял на отшибе и выделялся среди других – в том числе размерами и совсем уж странной формой, но в первую очередь благодаря нанесённым на стены знакам кокорного цвета, ясно дающим понять, кто тут живёт. Хозяин сидел на крыльце, выжидательно глядя на приближающихся гостей сквозь прикрытые прозрачными щитками прорези причудливой деревянной маски – гипертрофированные черты и фантастические контрастные оттенки превращали её в ряху кошмарного скомороха или сказочного чудища-людоеда. Комбинезон был ещё гуще покрыт всевозможными оберегами, а на груди крест-накрест пересекались ремни двух сумок, под завязку набитых разным скарбом.
Деревенский колдун – или шаман, кому что ближе. Фигура, значимость которой в здешнем социуме невозможно переоценить.
– Это мой отец, Янжер Двоякий, – сообщила Энга. – Отец, это тот учёный из Альянса, Астос Йорок.
– Да я уж понял, – хмыкнул мужчина, неспешно поднимаясь на ноги. Левой рукой он подобрал с крыльца какую-то заострённую палочку, которую Астос принял за жезл. – Что ж, долгих лет тебе, коллега, – и протянул руку в плотной перчатке.
…Или так, подумал иоттар, отвечая на рукопожатие. Поначалу он видел себя образованным человеком, который прилетел сюда изучать полудикие племена, однако уже давно понял, насколько ошибался. Эта планета только кажется примитивной, почти первобытной. На деле она едва ли уступает даже Иоттараксу – просто в здешней негостеприимной среде прогресс шёл… иначе, своим уникальным путём. Пускай здесь нет грохочущих машин, электронных схем или плодов генной инженерии – юважские открытия в химии, биологии, фармацевтике и смежных областях поражают воображение. И во главе этой науки стоят такие люди, как Янжер. Во всём, что необходимо для жизни в тёмных чащобах, они действительно искушены – и имеют полное право называть его, учёного третьего класса, коллегой.
В конце концов, родной Иоттаракс тоже веками был степенным и консервативным – а затем внезапно и стремительно превратился в самую передовую из имперских планет. Однажды такой расцвет могут принести своей родине и лесные шаманы – и как знать, начнётся ли всё в современных университетах, где их познания пытаются примирить с традиционной наукой, или в недрах таких вот далёких джунглей?
– И вам лет долгих и процветания.
– Не нужно «выкать», духи ещё не собрались… – отмахнулся Янжер. – Чем именно занимаешься, коллега?
– Я антрополог. Изучаю человека.
– Какого именно человека? – не поняла Энга.
– Человека вообще. В целом.
– А-а… Тогда да, тебе будет полезно это увидеть.
– Кстати, ещё не ясно, когда это начнётся?
– Часа через полтора, – откликнулся Янжер.
Астос вздохнул, одновременно радостно и печально. Что ж, изучение Каюбы придётся отложить, но зато не придётся ждать невесть сколько дней. Событие, ради которого он, по сути, и прибыл на Юважму, случалось редко и непредсказуемо. Такое совпадение было почти чудом.
– Все уже выдвигаются, и нам пора, – заметил шаман, вынимая из левой сумки ещё одну маску и протягивая дочери. – Коллега, тебе нужна? Там в воздухе гораздо больше яда, чем со стороны города.
– Нет, у меня своя, – ответил Йорок, мысленно проявляя шлем. Бесшумно возникнув из конниветивной суперпозиции, тот укрыл всю голову, оставив на виду одни глаза за прозрачным забралом. Запахи исчезли, чтобы через долю секунды возникнуть снова – гость включил их эмуляцию, не желая терять никаких нюансов.
– Однако наука, – уважительно протянула Энга. – Чего только на небе не выдумают.
Йорок чуть самодовольно улыбнулся. Всё-таки юважмане умеют удивляться.
В путь выдвинулись молча. Углубились в чащу, оставив деревню позади, через некоторое время взошли на деревянные мостки. Там, куда они вели, деревья делались реже, но светлее не становилось – кроны по-прежнему смыкались без единого просвета, где прямо над головой, только руку протяни, где в почти стометровой выси. Зато влажность заметно повышалась, от илистой земли поднимался туман, скрадывая подножья мостков и облизывая гладкие перила. Астосу нравился белый цвет, но здесь он был представлен лишь ниточками плесени да мутными облаками испарений, что угнетало ещё сильней.
Маски были не частью обряда, но насущной необходимостью. Без них сырой воздух холодных джунглей, пронизанный мириадами нитей и спор, необратимо и безжалостно портил человеческие лёгкие. Хуже всего было в низинах. При желании закалённый и усиленный иоттарский организм мог бы вполне спокойно дышать здешними миазмами, но гость решил перестраховаться. В конце концов, впереди было не просто болото – болотище. Ююжия, вторая по величине топь в этом полушарии планеты. Бескрайнее загадочное пятно – даже местные не знают, сколько всего таится в её зеленоватых глубинах.
Мостки закончились внезапно – их край просто обрывался над водой. Янжер извлёк из сумки бутыль со странной пробкой, широко махнул рукой, распыляя в воздухе какую-то мелкую взвесь, выбрал брёвнышко почище и сел на него, скрестив ноги. Энга последовала его примеру.
– Что теперь? – после паузы спросил Йорок.
– Теперь ждём.
– Чего?
Знахарь насмешливо сверкнул глазами из-под маски, но промолчал. Иоттар недовольно пожал плечами и пристроился рядом, вглядываясь в густую белёсую мглу над болотом. Сквозь неё смутно просвечивали аморфные вивантовые пятна, некоторые двигались, намекая, что являются не деревьями, а более продвинутыми существами. Или это снова разыгралось воображение? Промельки были такими стремительными, что Йорок бы не поручился. Хотя нет, вот этот вроде точно был – его сопровождал громкий плеск. Вот сполох и звук повторились… Затем ещё, и ещё… Сквозь туман проступают очертания чего-то большого… Разбитая луна, эта хрень приближается!!!
Из предплечья учёного рефлекторно выскочил небольшой стилет. Успеет ли прилететь подмога с базы? Достаточно ли прочен скафандр?
– Спокойно, – удержал его на месте шаман. – Всё как надо, это наш транспорт.
К мосткам приближался самый громадный кооду, которого учёному довелось видеть вживую. Он знал, что здесь водятся твари и покрупнее, но этот всё равно производил впечатление. Не удавалось отделаться от мысли, что по трясине вышагивает иоттарский краб-великан, смертоносный в своей обманчивой дремотной неподвижности. В горбатом сегментированном туловище было не меньше шести метров длины. Медленно переступая на многочисленных узловатых и длинных, точно ходули, ногах, существо приближалось, настороженно поводя усами. На конце каждого мерцал тусклый льдисто-синий огонёк. Ещё несколько природных светильников, фиолетовых и сигирово-зелёных, виднелись на тёмном, неровном, как будто бы дощатом панцире. Жуткий зверь выступал из тумана, как горячечное видение.
Янжер уже держал наготове странное подобие дудки с набором прикреплённых к ней колб. «Флейта заклинателя», главный профессиональный инструмент – распылитель феромонов. Пока дезориентированный кошмар, привлечённый витающей в воздухе приманкой, пытался понять, что к чему, знахарь принялся за дело, окуривая чудовище тщательно подобранным составом. Движения зверя всё замедлялись, и в конце концов он замер, лишь едва заметно покачиваясь из стороны в сторону.
– Это шойкоодма, – пояснила тем временем Энга. – Лучший выбор, чтобы ехать втроём через Ююжскую топь. Для них это дом родной, а нам удобно – спина широкая, даже держаться особо не нужно.
Удостоверившись, что кооду должным образом заклят, Янжер принялся тыкать его в бок тем самым «жезлом» – Астос только теперь признал в этой штуке обычное стрекало, – вынуждая встать так, чтобы путникам было сподручнее взобраться на него. Йороку прежде не доводилось путешествовать верхом на живых существах, тем более столь экзотичных, но он собрался с духом и последовал за провожатыми, легко оседлавшими монстра. Спина шойкоодмы оказалась далеко не столь удобной, как обещала Энга – учёный понял, что с непривычки в такой позе ноги быстро затекут. Но в другом дочь шамана оказалась права – свалиться с животного действительно мудрено. Выступы по бокам были словно подлокотники, помогали держаться на месте. Если бы они ещё не были так густо покрыты болотной тиной и червячками…
Юважмане убедились, что гость сел как надо, и зверь, принюхиваясь к очередной беззвучной мелодии шамана, тронулся в путь. Сперва неуверенно, всё ещё одурманенный прежними феромонами, потом всё быстрее и целеустремлённей. Шипастые ноги звучно плюхали в трясине, разгоняя более мелкую живность, заставляли вихриться туман, придавая ему причудливые формы. Впрочем, обстановка и без того делалась всё более и более фантасмагоричной – деревья были раздуты, словно бочки, топорщились гроздьями неопрятных пузырей, из воды тут и там поднимались гнусного вида серые растения, похожие на длинные воздушные шары, заляпанные блестящей слизью. Поодаль мелькнул поваленный ствол, гниющий, ярко сияющий кокорным огнём.
Янжер сидел невозмутимо, лишь изредка корректируя курс. Ему уже не требовалась флейта – хватало лишь лёгкого прикосновения к левому или правому усику на затылке существа. Йорок мог только гадать, как он ориентируется в этом первородном хаосе – Ююжия, несмотря на все свои тайны, выглядела удручающе однообразно, а туман только усугублял это впечатление. Энга тоже не проявляла ни малейшего интереса, и приходилось лишь надеяться, что эти двое знают, что делают. Наконец, знахарь уверенно направил шойкоодму между двумя стволами, где ветви сходились над головой наподобие арки. Астос прикинул ширину прохода. Интересно, зверь там вообще протиснется?..
Протиснулся. На середине пути в глазах на миг потемнело, в ушах поднялся звон, как от резкого перепада давления – а когда учёный проморгался, то едва не распахнул в удивлении рот. «Хотя какая разница, – мелькнула мысль, – в шлеме всё равно никто не увидит».
Ююжия исчезла. Теперь их транспорт с негромким «туп-туп-туп» мчался по сухой земле. Вокруг была широкая просека, между деревьями висели зелёные и голубоватые фонари, разгоняя мрак. Хотя нет, разве это просека? Что-то совсем другое, непривычное, похожее лишь отдалённо. Словно деревья по доброй воле сформировали туннель, казавшийся продолжением давешней арки – далёкие стволы кренились навстречу друг другу, формируя лиственный свод. Это напоминало бы аллею, не будь здесь абсурдной сама мысль о рукотворных дорогах.
– Что?.. – ошеломлённый иоттар осёкся, не сразу нашёл слова, наконец собрался с мыслями. – Где мы?..
– Забыл уговор? – наполовину повернулась к нему Югоза. Теперь, уж точно не скрывая насмешки, она сошла бы и за Егозу. – Место держится в секрете, разве тебе не сообщили?
– Да, но… Я только… В смысле, что это вообще сейчас было?
– Есть разные пути, – пожала плечами женщина. Возможно, Астосу померещилось, но последнее слово она выделила тоном, словно с большой буквы произнесла. – Возможно, некоторые у вас на небе не знают.
Это уж точно. Телепортация, несомненно, но про такую ему на лекциях точно не рассказывали – Йорок для верности перепроверил по блоку памяти. Разве что метаптика могла выглядеть и вот так… Но не проще ли тогда было шагнуть сразу из деревни, не заморачиваясь с длинной поездкой? Тут наверняка что-то другое. Да уж, понятно, почему у всех учёных такой энтузиазм. Что сказать, Юважма – почти сказочный мир.
И они стремительно приближались к, возможно, одной из его главных загадок.
Деревья расступились ещё пуще, и кооду внезапно выбежал на простор. Здесь сходились пять или шесть таких же туннелей – и широкий перекрёсток уже полнился народом. Вот уж где не было ни следа тишины! Юважскую мглу рвал свет трещащих факелов, в свете которых переговаривались люди… очень, очень много людей. Судя по разнообразию кроя одежды, здесь собрались жители минимум шестнадцати поселений из разных уголков планеты. Пройдя странным порталом, учёный уже не удивлялся, как такое возможно. Мелькнула в толпе и пара альянских комбинезонов – кто бы сомневался, что он не единственный приглашённый… Астос раздосадованно оглядел свой запачканный костюм – не в таком виде он хотел сюда попасть. Некоторые учёные устанавливали по краю поляны диковинные видеокамеры, антенны и другие подобные аппараты. Какой-то дипломат, заметив антрополога, помахал издали рукой. Пятен физически невозможного антарического цвета видно не было, но визионисты наверняка тоже как-то наблюдают. Может, прямо из пламени ближайшего факела. Или смешавшись с тенями. Или смотрят глазами всей толпы разом, с них станется. Что ж, иоттара это определённо успокаивало.
Тут и там высились разнообразные кооду – на шойкоодме приехали только они, Йорок опознал ещё пару видов, остальные выглядели незнакомо. Гранёные ветвистые головы, дырчатые мембраны, кривые лапы, сплошные узлы и углы… Спины пустовали – все прибывшие успели спешиться. Спустился за своими провожатыми и Астос, едва не упав – не мог отвести глаз от центра поляны. Там была выложена замысловатая округлая фигура из камней. Не мегалиты – просто некрупные валуны с непонятными росписями, собранные вместе и формирующие прихотливый узор наподобие лабиринта. Этот участок пока пустовал, никто не спешил переступать линию – лишь тени метались в свете факелов, и казалось, что схематичные рисунки на булыжниках неуловимо движутся.
Присмотревшись к ним, учёный медленно кивнул. Да, это точно оно. То, ради чего он и терпел юважские болотистые джунгли. Капище одной из самых странных богинь, культы которых известны имперцам – Канзуверадды, покровительницы всего человечества. Эта невероятно древняя, архаическая религия считалась почти забытой, но не везде. И Йороку выпала редкая честь – присутствовать на одном из молений.
На самом деле юважмане не возражали против гостей издалека, отчасти даже приветствовали. Мать-Защитница не воспринимает людей поодиночке – только как целое. Поэтому взывать к ней нужно лишь коллективом – и чем он разнообразнее, тем лучше, тем полнее резонанс с образом, который созерцает богиня из своих непостижимых высот. Жители других планет и тем паче вселенных, возносящие голоса вместе со всеми, придают воззванию куда больше веса.
Признаться, Йорок не понимал, к чему тогда вся эта секретность, но предполагал, что рано или поздно разберётся – а ещё вероятнее, дипломаты успеют раньше него. Так или иначе, изучение подобных ритуалов ему определённо пригодится.
На противоположном конце поляны наметилось движение – и вот толпа расступилась, пропуская четверых юважман, торжественно несущих носилки. Лежащий на них был всё ещё жив – но, похоже, осталось ему недолго. Нижняя половина тела отсутствовала, одна рука изгибалась под неестественным углом… Страшные увечья прикрыты повязками, остро пахнет местными лекарствами – хотя, судя по расползающимся алым пятнам, остановить кровотечение не удалось. Да и грибные споры, попав в кровь, наверняка начали своё чёрное дело… Учёного слегка замутило. Даже иоттарские хирурги не дали бы гарантий при виде такого пациента. Альянс, возможно, нашёл бы средства, в крайнем случае сделал бы страдальцу новое тело. Но что предстоит ему в этих джунглях? И почему никто из собравшихся альянсовцев не спешит помочь?
Скоро он это увидит.
Со всей возможной торжественностью скорбную ношу опустили в самый центр каменного узора. Йороку померещилось, что с ней рисунок обрёл законченность, словно его изначально выкладывали, учитывая носилки с бесчувственным телом в сердцевине… Носильщики отступили, к кругу шагнул незнакомый коренастый шаман – судя по пластике движений, значительно моложе Янжера – и заговорил звучным, хорошо поставленным голосом.
– Сегодня мы провожаем Язура Шоого, славного юунгара, не раз выводившего своих людей из самых тяжёлых напастей. Спас он их и в последнем своём походе, приняв на себя атаку уукадмы, чтобы слабые могли уцелеть, а сильные – расправиться со зверем. Он сделал всё, что мог сделать человек, и эта часть его пути подходит к концу. Но разве подвигом своим он не заслужил большего?
– Заслужил! – одинокий крик из толпы был разом подхвачен многими глотками, и вот уже человеческое море вокруг ревело, требуя для умирающего героя чести, о точной природе которой Астос пока мог лишь догадываться.
– Так сойдитесь же ближе, братья и сёстры! – возвысил голос ведун. – Сомкните круг, и пусть Мать-Защитница услышит нашу молитву!
В море наметился прилив. Не сопротивляясь ему, учёный бок о бок с провожатыми двинулся ближе к каменному узору. Тут и там над толпой утёсами возвышались кооду – изредка они беспокойно шевелились, хотя оставались на месте, по-прежнему одурманенные зельями. Их причудливые тела казались деревьями, оживлёнными странной силой, биолюминесценция странно сочеталась с дрожащим светом факелов.
Толпа ещё не успела сомкнуться вокруг капища, а повсюду уже набирал силу неясный, тревожный ритм. Астос Йорок не сразу понял, что это пение или нечто похожее – глухой речитатив, зародившийся сразу в нескольких местах и разбегающийся, как пожар. Однако слов было не разобрать – необычный тонический рисунок, словно бы идущий вразрез с привычной разбивкой фраз, мешал сосредоточиться. В какой-то момент учёный осознал, что не только притоптывает в такт, но и смещается вместе со всеми по широкому кругу или спирали – то быстрее, то медленнее в такт песнопению. Ритм захватывал, действо набирало обороты. Знай учёный слова, он бы присовокупил и свой голос – а так оставалось лишь внимать лесной мистерии.
Откуда-то пошли по рукам круглые чаши с прозрачной жидкостью – каждый делал по маленькому глотку и передавал дальше. Энга подняла маску, глотнула, передала Йороку. Тот с сомнением покосился на незнакомый напиток, справедливо решил, что лужёному иоттарскому желудку всё нипочём, скрыл шлем. Дух витавших над поляной благовоний, сжигаемых ароматических смол и каких-то химикатов ударил в ноздри со всей силой. Астос покачнулся, но устоял – на миг чувство нереальности происходящего сделалось всеобъемлющим, окончательно превратив Юважму в колдовское царство из легенд. Глотать подозрительную жидкость расхотелось окончательно, но нарушать ход церемонии антрополог не стал. Если что-то и случится – снаряжение, встроенное в костюм и само тело иоттара, должно справиться.
В чаше оказался какой-то травяной взвар, прохладный и терпкий. Не прерывая кружения вместе со всеми по часовой стрелке, Йорок передал чашу Янжеру. Тот тоже откинул маску, и учёный впервые увидел его лицо. Типичный юважманин, уже заметно в возрасте, в коротких волосах видна изобильная седина. В переменчивом свете показалось, что радужки у него разного цвета. Гетерохромат? Оттого и Двоякий?
Танец и песнопение продолжались, оказывая гипнотический эффект, вгоняя Йорока в дремотное оцепенение сродни трансу. Казалось, люди стоят на месте, но сама земля медленно плывёт под ногами, вертится в извечном ритме, и деревья с кооду ведут вокруг павшего юунгара прощальный хоровод. Астос мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но тщетно. Видать, не то в питье, не то в благовониях были наркотические примеси, которые не удалось отфильтровать. Эта мысль не слишком обеспокоила, и учёный снова отдался на волю дурмана.
Песнь вздымалась, опадала, факелы коптили небо, к куполу листвы взмывая, дым сплетал вверху виденья, миражи и арабески… Вот вверху мелькают руки, целый ворох странных дланей – сумрачных, полупрозрачных, проходящих друг сквозь друга… На одних – десяток пальцев, на других – два, три, четыре, там одна сжимает сердце, у другой в перстах желудок, на ладони третьей ухо, не лежит – растёт, живое. Вон у той глаза моргают, с этой улыбнулись губы… Кверху Йорок вскинул руки, чтоб приветствовать богиню, и не он один – повсюду возносились к дланям длани. Клич, другой: «Пришла богиня!..», «Здесь она!..», «Канзуверадда!». Громче, громче льётся песня, и неистовей их пляска – да святится её имя, да вершится превращенье!
Йорок ошеломлённо моргнул. До него вдруг дошло – происходящее видит не он один. Призрачные руки, маячившие в вышине, были незримы для видеокамер, пребывали лишь где-то на грани восприятия. Не более чем фантомы, брось прямой взгляд – пропадут… Но это были их общие фантомы. Можно было бы списать всё на самогипноз, внушённую шаманами массовую галлюцинацию… Но иоттар нутром чуял – дело совсем в другом. Тут вершится иное, куда более странное. Сквозь общий экстаз он чувствовал, как по спине бегут мурашки, как скручиваются в холодный комок внутренности в присутствии чего-то грозного, могучего, чужого, абсолютно нечеловеческого.
Или наоборот – слишком человеческого? Сильнее, чем могут себе позволить сами люди?
Видение рук не только жестикулировало над головами собравшихся – несколько длинных конечностей спустились в невидимый за головами пляшущих центр круга, туда, где лежал израненный юунгар, что-то делали там, направляли, переставляли… И с каждой секундой в том месте всё ярче разгорался сигировый свет. Вот это уже точно не было наваждением. Монотонная песня обратилась ликующим крещендо, когда Язур Шоого поднялся на ноги… нет, ещё только на тень, отголосок будущих ног. Но этот отголосок на глазах одевался плотью. Сияние с каждой секундой делалось ярче, и в нём героический юунгар претерпевал поразительные метаморфозы. Менялся снаружи и изнутри, рос и уплотнялся, усложнялся и упрощался, пока одни органы развивались в сложные, неслыханные прежде системы, а другие, более ненужные, отмирали, обращаясь в едва заметные атавизмы. Калека, полуживая половина тела, на глазах стал целым – и продолжал наполняться жизнью и смыслом, делаясь чем-то куда более человеческим, чем обычный человек.
– Войди в сонм чтимых предков, Язур Шоого, – проговорил некто незнакомый устами всех собравшихся. Астос Йорок чувствовал, как его язык и челюсти двигаются сами по себе, но не слышал собственного голоса. – Стань защитником своего народа, одним из тех, кому оставляют подношения на краю жилья и вспоминают на огненных праздниках. Путь открыт, ступай.
И облечённая потусторонним сиянием фигура, чьи удивительно сложные и прекрасные очертания учёный не смог бы описать, кроме одной разве что черты, во всеобщем молчании прошла сквозь человеческое море, чтобы скрыться в гуще леса – туда, где ждали ей подобные.
Тишина была густой и прозрачной как эпоксидная смола. Странная мысль – но точно не страннее того, что только что произошло. Церемония явно утомила собравшихся, многие в изнеможении садились прямо наземь. Не думая, иоттар последовал их примеру – сел, скрестив ноги, и уставился на собственные ладони. Сил говорить не было. Никаких. Надо будет потом перемолвиться словечком с нашими, пока они не разбежались… С дипломатами, учёными, визионистами… пока не успел потерять их, пока не оказался там, где вступит в силу обет молчания. С местными он тоже побеседует… Но это потом, всё потом. Сперва нужно отдохнуть. Остальные, похоже, считали так же.
Йорок снова вспомнил причудливую фигуру, уходившую в чащу, вспомнил единственную черту в ней, которую смог бы назвать. Да, если когда-нибудь он всё-таки исполнит свою мечту и напишет книгу «Что есть человек?», там непременно будет глава о морфологии. И в ней он разместит большой, подробный параграф, озаглавленный одним словом – «Руки».