Каждый элемент мироздания, от конкретных вещественных предметов до полностью выдуманных явлений, очевидно, имеет набор некоторых определённых свойств, иначе не смог бы существовать. И даже такие признаки, как переменчивость, непостижимость, несуществование или иные, ещё менее вразумительные черты, которые мешают определять всё остальное, сами по себе неизбежно становятся костяком подобной ипостаси. У самих концепций понятия, существования, свойств и других настолько же ключевых идей тоже есть собственные характеристики такого рода со всеми их базовыми следствиями. В частности, всякому атрибуту возможно дать некое личное наименование или определение.
Это могут быть и просто условные обозначения, не имеющие никакой связи с данной вещью, кроме как в умственном представлении самого именователя, хотя даже такая уже имеет ненулевую значимость, к примеру, в энциологии или ассоциативной магии. Однако некоторые имена гораздо крепче связаны с тем, чем объект является на самом деле, или вообще представляют собой его же самого, просто в альтернативном изображении, ином возможном способе прочтения данной части вселенского программного кода. А значит, если получить доступ к словесной форме вещи, можно обрести полную власть над ней, делая устные и письменные приказы даже более реальными, чем физическое действие.
Альянсу известно множество таких имён, имеющих очень разные сферы применения и даже основополагающую природу. Тем не менее, все они могут полноправно считаться истинными, как, например, температура и скорость автомобиля относятся к движению его частиц, просто на немного разных уровнях. Во многих науках, вроде омниметики или, тем паче, индиционики со всеми её уже мистическими ветвями, изучение таких имён является крайне важной областью и, обычно, одним из наиболее эффективных инструментов. Термины для их основных категорий во многих языках выглядят очень похожими, местами по случайности, но прежде всего нарочно, чтобы неспециалистам было легче понять, о какой именно теме идёт речь, а профессиональный номенист и так должен с первого взгляда замечать намного более тонкие различия. Почти все эти технологии относятся к высокоранговым и довольно редко встречаются в простых городах, но общая идея известна каждому жителю.
Эноним - физическое имя, основная часть темпорального индекса достаточно целостного объекта. Некоторые работают только с конкретными герро, другие относятся к однородным гипергерро, вроде монолитной фарфоровой лошадки, а сильнейшие охватывают, например, механизмы из множества деталей, пока вся конструкция ведёт себя как единое тело. Каждое такое имя более или менее крепко связано с формой своего объекта и допускает лишь определённый уровень изменений. Фактически, это набор своего рода эпитетов, выражающих природные свойства объекта, наподобие массы, симметрии, способности к самоповторению и так далее. Одни относятся к материальным признакам, иные задают модели поведения, к примеру, ходьбу гуманоидной фигуры, третьи позволяют реагировать на внешние стимулы - базовых вариантов не особо много, но ими можно очень интересно распоряжаться. Хотя само по себе такое имя не имеет вещественного воплощения, ему можно придать вид нелинейного слова, таблицы из подходящих символов, и нанести на стабильный носитель, вроде вкладываемой бумажки, или даже саму оболочку предмета, тем самым наделив последний указанными характеристиками, если данное наименование вообще подходит. Точный вид графической записи не имеет большого значения, а при декодировании она вполне может разложиться на набор совершенно других понятий.
Эктоним - внешнее имя, которое навязано объекту неким другим, со стороны, вроде паспортного, биологического, термина для занимаемой должности на работе, прицепившейся клички или даже просто прямого обращения случайного прохожего. Это доступнейший, но и наименее надёжный метод спецификации, потому что такое обозначение может быть совершенно никак не привязано к свойствам самого носителя или вообще нарочито им противоречить. Кроме того, оно заведомо лишено гарантированной уникальности, и его применение в ритуальных целях нередко приводит к ложным срабатываниям. С другой стороны, такие особенности делают его довольно хорошей защитой от многих простых номинационных проклятий и других влияний, чем испокон веков пользуются жители большинства миров, включая весьма прогрессивные, но без точного понимания механизма данная наука практически ничем не отличается от, например, религиозной медицины. Тем не менее, этими обозначениями всё равно возможно распоряжаться как истинными, и даже конвертировать в более объективные формы, поэтому лёгкость их наложения нередко играет злую шутку, делая носителя, вольного или невольного, напротив, намного более уязвимым перед семантическими атаками большинства типов. А ещё в качестве подобного имени можно взять и действительно настоящее, дополнительно укрепляя их обоих.
Эндоним - внутреннее имя, по сути, то, как объект воспринимает и называет сам себя. Но, кроме концепции личного эго, насколько её можно отнести ко в том числе неодушевлённым предметам или явлениям, оно обозначает также другие свойства своего Я, и прежде всего механизм непрерывности самоощущения, исторической целостности. Иначе говоря, это описание сущности объекта не только здесь и сейчас, но сразу всей его биографии, от возникновения до настоящего момента, а также различных версий ближайшего будущего, то есть дейтемезы. Это имя раньше играло важную роль лишь в ряде областей визионистики и продвинутой андивионики как простой универсальный принцип общения с отдельными аспектами окружающего мира, однако после создания полноценной генотологии также стало ключом к пониманию того, каким же образом души множества независимых индивидов, имеющих общее прошлое или иное локальное пересечение, даже после расхождения их жизней всё ещё продолжают оставаться объективно целостной структурой. Технически, все способы переключения личностей между ветвями генота, включая способность гиперразумов воспринимать реальность сразу из нескольких точек времени, так или иначе опираются на данное наименование, меняя или расширяя его образ, и им же соединяются отдельные компоненты роевого сознания, даже изначально автономные.
Эммоним - концептуальное имя, символьная форма эмматического описания вещи, полного набора её внутренних смыслов, от простейшего набора физических и других материальных характеристик, вроде структуры или поведения, до более абстрактных, наподобие того, что думал автор, когда создавал, к примеру, текст данной повести, какие объективно вычисляемые мысли вкладывал между строк. Вся эта информация на самом деле там хранится, и некоторыми особыми методами её возможно извлечь, добавив к общей массе признаков объекта, если только она не была намеренно вычищена оттуда, надёжно спрятана, подменена другими сведениями, или иным способом сделана недоступной для обычной дешифровки. Хотя даже в этих случаях, как правило, остаётся возможность найти следы подобного воздействия и, проанализировав элементы окружающей семантической конфигурации объекта, понять, что именно там, скорее всего, должно было находиться. Кроме того, по тем же принципам возможно воссоздать и те части имени, которые невозможно было заметить сразу, например, относящиеся к индиционному устройству понятия, но не проявляющиеся на омническом или более высоких ярусах реальности. Впрочем, выяснение такого имени всё ещё остаётся крайне нелёгкой задачей, даже несмотря на современные достижения прогресса, и применять или менять его довольно рискованно.
Эптоним - квантовое имя, описание характеристик эптона объекта, как центральной сути, так и положения граней. В некотором роде это часть базовой семантической структуры, однако наиболее материальная из них. Также, если большинство истинных имён определяет, чем является объект, то это, скорее, задаёт единое пространство его возможных синонимических трактовок и уточняет, к которой из них, или каким, если их несколько сразу, он относится сейчас. Этот механизм отвечает за меосенсорику, различные методы оборотничества, расщепление концепта и разнообразные иные аномалии, включая некоторые жизненно важные реакции в душе, вроде радианса. Обладая даже примитивной властью над своим или чужим эптическим именем, можно свободно менять какие угодно признаки его носителя, хотя только в пределах равноценных вариантов единого понятия. Но изначальное природное имя обычно не имеет интересных опций, и чаще всего его приходится дополнять, или навешивать на объект вообще новое, куда более сложной формы. Вначале его нужно перенести в разум или аналогичную систему так, чтобы оно не потеряло требуемые свойства, для чего обычно используются специальные карточки - данное определение записано там чем-то вроде особой фразы, которую требуется очень вдумчиво читать, мысленно складывая различные смыслы воедино и вращая получившуюся фигуру.
Эйдоним - вселенское имя, которое включает в себя не только семантику, но и онтоматику объекта, его связи со всеми остальными вещами на просторах синреальности, от вещественного контакта до условных корреляций. Это, по сути, одновременно общая платоновская идея, её локальное проявление и сам принцип бытия. Такое имя невозможно перевести в обычную знаковую форму, вроде букв или даже конкретных абстрактных формул, хотя можно разложить его на иксемы более доступного вида, после чего выразить их через ритуал из соответствующих характеристик других объектов, связанных по смыслу действий и иных подобных аспектов, часто очень причудливых. Хотя сами они, в свою очередь, могут быть упрощены гораздо дальше, и эргалекторы успешно пользуются такой возможностью, сжимая громоздкие обряды, через различные подтексты которых выражаются нужные понятия, до более или менее короткой цепочки особых слов, относительно пригодных для устного озвучивания. На уровне индициона такое слово оказывается неотличимо от именованного им объекта, что приводит к действительной реализации последнего или, если заклинание составлено иначе, произвольной трансформации уже существующего, однако здесь требуется учитывать множество опасных побочных эффектов, вроде того, что вещь может манифестироваться прямо внутри голосовых органов творца.
Экстроним - перцептивное имя, обличье объекта в экстраномосе с такими природными свойствами, где вещи, все или некоторые, буквально представляют собой слова. Это довольно размытое определение имени - однако если учесть, что подобных ракурсов восприятия бесконечно много, и конкретные условия там могут быть вообще принципиально непохожими, вызывая у наблюдателя только самые общие ассоциации с речью, текстом или другими типами словесных конструкций, найти для них более точную единую характеристику едва ли возможно. Но даже этого обычно бывает достаточно для практического использования такой особенности мироустройства - требуется лишь понять, каким именно образом там работают и взаимодействуют фразы или их компоненты, особенно если оператор сам оказывается просто наименованием, затем определить подходящее точечное воздействие, безопасное для самого деятеля, после чего, например, произнести команду. И, если цель его воздействия существует в, допустим, человеческой номосфере как, к примеру, обычное дерево или вектор падения камня, само это влияние тоже примет вид соответствующего физического процесса. Со стороны оно может выглядеть и заурядным, вроде отбивания булыжника рукой в прыжке, но порой так удаётся совершать то, что иначе было бы гораздо труднее или даже почти невозможно, как минимум теми же силами.
Эсхатоним - смертельное имя, которое так или иначе уничтожает соответствующий ему объект. Несмотря на разрушительность, оно является действительно истинным, потому что заведомо должно содержать полное объективное определение своего носителя. Но это не единственный механизм, а обширная категория различных явлений со своими принципами работы и доступными эффектами. К примеру, агноним заставляет реальность игнорировать объект, превращая его в своего рода призрак - то забвение, для которого нужно идеально помнить все особенности цели, чтобы сразу узнавать и вырезать из восприятия, не допускать до осознания. А антиноним уничтожает только сами имена, становится на их место в роли бессмысленной заглушки и, иногда, также не позволяет заново назвать данную вещь - для некоторых отказ от спецификации может быть даже полезным, однако случается, что поражённый объект выпадает из вселенной или даже собственного бытия, лишается какой бы то ни было конкретики присутствия. Намного более ужасен негоним - своего рода антоним объекта, набор диаметрально противоположных концепций или нечто вроде контрформы, ибо при соединении они оба полностью исчезают даже из инфосферы, практически без возможности реконструирования. Кроме них, известны и многие иные разновидности отрицающих имён, некоторые на данный момент только теоретически.
Разнообразных методов работы с ними тоже очень много. К примеру, если назначить объекту некое случайное обозначение, бессмысленную комбинацию фонем вроде «ключ» или определение из уже готовых слов, а затем произвести над ним ономорфический идриокинез, такое имя встроится в фундаментальную семантическую структуру данной вещи и станет её полноценным свойством, но никак не проявится. Далее его можно будет перевести, например, через претернуклеарное укрепление внешних граней на уровень полноценной эптики и, переосмысливая в рамках достаточно стабильного языка как обычный текст, менять вместе с ним даже физические черты объекта, наподобие того, что фигурная железка примет новые очертания, станет ладонью, отпирающей биометрический замок, источником питьевой воды, или же вообще абсолютно другой, непривычной вещью, для которой подобное слово послужит импровизированным эвфемизмом, понятным лишь самому именователю.
Особенно хорошо это действует через подражание типичным звукам и иным подобным сигналам целевого объекта, потому что они заведомо надёжно соотносятся с его сущностью. Причём здесь есть два основных варианта - ономатопея того, что производит он сам, вроде птичьего пения, для которого достаточно, собственно, одной лишь птицы, или же его характерного применения, наподобие гитарной музыки, очевидно невозможной без дополнительного внешнего элемента, рук гитариста. Есть ещё множество разных тонкостей получения или задействования объективных имён, от настолько простых, что их легко не заметить, до таких, сама идея которых недоступна обычному человеческому мозгу.
Однако подвергнуться таким эффектам возможно, даже ничего не зная о них, причём чаще всего именно это и происходит. Так, при помощи нескольких довольно простых махинаций с именами омадиотет способен вовлечь цель в произвольно сложные иерархические сети, наделяя её дополнительными правами и обязанностями, или даже поменять разные объекты местами, вплоть до материальной метаморфозы. Но этих неприятностей нетрудно избежать, используя особые амулеты и защитные чары, входящие в стандартную альянскую экипировку как слабый обобщённый талисман, достаточно надёжно оберегающий от бытовых угроз, или множество более специализированных для профессионалов.
У некоторых народов существует поверье, что маг может украсть имя, и его обладатель сразу же умрёт. И, как итог, там имена обычно хранят в сейфах особой конструкции, умело сочетающей логичные инженерные принципы с абстрактными фантазиями. Эти артефакты были успешно воссозданы и даже улучшены. Но самым радикальным вариантом является уничтожение имени, навязанного или даже более объективного, в том числе вообще всех наименований. Для мощных Парагонов стирание большинства истинных имён, а с ними конкретных характеристик, от внешнего проявления до координат и даже возможности частичного описания, является обычным делом, методом обретения полной свободы.
Тем не менее, само по себе имя тоже может служить крепкой защитой, как классическое запутывание злых духов, и способом притягивания желаемых ситуаций или личных качеств, если правильно его подобрать. Многие первобытные племена и даже гораздо более прогрессивные цивилизации, занимающиеся подобными операциями методом тыка, иногда нащупывают работающие средства, но так их почти невозможно довести до ума. Требуется увидеть настоящие закономерности, отделить от ложных идей, понять, как на такой основе составлять оборонные наименования, а это даже для Альянса пока остаётся тяжёлой работой, к которой приходится подключать экспертов из союзных организаций.
Исследование самих истинных имён и связанных с ними методик или технологий является больше творчеством, чем точной наукой. А кроме того, зачастую узнать полное определение объекта вообще нельзя, и приходится полагаться лишь на доступные фрагменты, или же пытаться воссоздать недостающие хитроумными способами. К примеру, каждый объект, кроме редких аномалий, создаёт вокруг себя ордскугг, своего рода лингвистическую тень из всего того, что остаётся невысказанным его природой, сутью, структурой, деятельностью, местом в мире и так далее, хотя при этом измеримо существует. Извлечь информацию оттуда напрямую почти невозможно - она наверняка окажется необычайно туманной, переменчивой, фактически вырожденной, но всё же большей частью ссылается на контекст других объектов. И через него вполне возможно получить доступ к дополнительным смысловым слоям, порой совершенно неожиданно раскрывая огромные пласты знаний, в том числе о вообще несвязанных явлениях или вовсе фундаментальных принципах мироустройства. Поэтому, хотя современная классификация истинных имён выглядит гармоничной и законченной, тут всегда есть шансы на открытие целых больших новых категорий наименований или иных номенистических систем. В принципе, даже уже давно известные и широко распространённые наверняка хранят ещё немало секретов.