Трувинитатор инициализировался.
Их психика уже могла развиваться самостоятельно, и поэтому Монтень так обрадовался, увидев ещё около тридцати новых личностей в пространстве «Париж». Уникальность каждой из них выражалась особой трансреальностной структурой, которая позволяла почти беспрепятственно воздействовать на любого человека. Это было чрезвычайно полезно, но в нашем случае не имело никакого практического применения: сначала нам было необходимо подобрать оптимальные, но полноценно функционирующие правила.
В памяти трувинитатора ещё хранились логи нескольких противоречивых ситуаций: например, когда большинство личностей альфа-воздействовали на объект А, некоторые другие бета-взаимодействовали с ним, а двое вообще сформировали в полусотне единицах над землёй конфигурацию «замок». Видимо, как догадался Монтень, произошло какое-то генетическое нарушение, некий сбой, который не возник бы при гармоничных генетических мутациях, и результат оказался крайне уродливым.
У этой пары была нестандартная, но вполне функциональная психика, а заданные нами правила позволяли им даже заключить подконтрольные себе объекты в подобную структурную конфигурацию и как угодно взаимодействовать с ними в течение нескольких мегатактов. Но это, согласно нашим правилам, считалось бы признанием права собственности, а у этих трувинитаторных было не так: они признавали свое участие в данной операции, но не получали никаких новых прав, входя в противоречие с законами нашей модели.
По моим предположениям, модели просто не хватало психотипов для нормального функционирования. Симуляция пыталась заставить имеющихся личностей вести себя нестандартным для их психики образом, сформировать недостающие ей поведенческие модели при помощи уже имеющихся личностей. Возможно, это и порождало ошибку. Проверить предположение можно было только путём добавления в трувинитатор несколько новых психотипов. Мы уже использовали около десятка человеческих образцов, но получившиеся из них личности не были особенно разнообразными даже с применением реконфигурации. Конечно, можно было попытаться создать психику с нуля – какая, в сущности, разница? Вопрос был в том, каким образом осуществить это – до сих пор все делалось за счет компьютера, который мог выделить из этой почти хаотичной массы один конкретный атом, но был не в силах соединить атомы в функциональную систему.
Сроки поджимали, и скоро нам предстояло продемонстрировать наработки, но с прошлого раза поменялось чудовищно мало. Мы больше думали уже не о том, как составить правила или исправить ошибки симуляции, а о том, как обмануть Старца.
Самым простым вариантом было создание внутри симуляции запрограммированной иллюзии, чтобы провоцировать колонию на необходимые нам действия. Но по какой-то причине это не давало результат, который был так необходим. То ли правила снова оказались некорректными, то ли набор психотипов не подходил даже для исполнения простейших инструкций. Было даже предположение, что компьютер тоже контролирует воздействие иллюзии и корректирует её согласно ошибочным правилам – что же, в этом случае, очевидно, существовала возможность на время парализовать программное обеспечение и сделать его податливым. Но это было чересчур рискованно…
Впрочем, скорее всего, можно было воспользоваться обычной волновой наводкой, которая не имела бы ничего общего с этой иллюзией, и настроить реальность так, чтобы во время демонстрации наработок Старцу, личностям можно было подавать чёткие команды. Так же можно было просто создавать одну иллюзию за другой, что бы система не успевала скорректировать её, если проблема действительно была в этом. Но если дело было в неполноценности симуляции, то эти меры нисколько не исправят ситуацию.
Мы бы могли рассказать Старцу всё как есть, и он бы нормально к этому отнёсся, но это попросту поставит его в не самое приятное положение. Дело в том, что от этого проекта зависела судьба не только власти, но и всей Оси, поскольку это означало переход к обратной трансформации. А нам предстояло реализовать ещё многое: управлять временем в симуляции было всё ещё очень сложно и был высок риск всё испортить, а чтобы сымитировать качественную иллюзию, необходимо было найти некую основу, на которой можно было бы ее построить.
Сейчас Монтень лишь задумчиво щёлкал переключатели способов отображения пространства трувинитатора на пульте.
- К вам посетители, - сказал Стена, появившись из пустоты.
- Гости? - спросил я. - Кто? Какого рода?
- Люди, - сказал Стена. - В мундирах.
Услышав это, Монтень тихо выругался.
- Это мне не нравится, - сказал я.
- Прошу тебя, не будь таким жёстким, - сказал Монтень.
- Не могу, - ответил я.
- Мы могли бы что-нибудь придумать, - сказал Монтень.
- Нет, нет и ещё раз нет. Предоставь всё мне.
- Пусть входят, - сказал Монтень. - И пускай эти солдаты будут моими учениками. Как ты думаешь, это возможно? Мне нужно десять-пятнадцать тысяч таких.
- Хорошо, - сказал я. - Сейчас проверю… Мастер, - сказал я Стене, - когда вы нас видите впервые, до того, как мы вас видим, ничего странного не замечаете? Например, стука в дверь?
- Странного? - переспросил Стена. - Нет, ничего.
- Возможно, - ответил я Монтену.
- Веди их сюда, Стена.
В помещение вошли трое солдат, один из которых держал в руках роскошную трость с набалдашником в виде головы льва.
- Мастер Монтень, - сказал солдат с тростью, - позвольте принять нас для обсуждения одного очень важного вопроса.
- Как вас зовут, молодые люди? - спросил Монтень.
- Я - Тамби Дама, - сказал Дама с тростью, - а это - Айрат. Мы оба из секции «III». А это - Жак. - Дама указал на другого солдата. - Он мой старый друг. Мы вместе пришли служить.
- Очень рад, очень рад, - сказал Монтень. - Как доехали, молодые люди?
- Спасибо, - ответил Тамби Дама. - Отлично доехали.
- Ну что же, - сказал Монтень, - садитесь и рассказывайте, как у вас в третьей.
Наша организация разделёна на несколько десятков секций, которые решали одну и ту же задачу независимо друг от друга. Обычно коммуникация между ними строго воспрещена, однако эти люди, видимо, пришли по какому-то другому вопросу. Кроме того, они были из военного отдела.
- Вы же знаете, что нам запрещено разговаривать об этом, - ответил Тамби Дама.
- Прошу прощения, я же не о текущем проекте. Я спрашиваю в общем, - профессор взмахнул рукой в воздухе - про обстановку.
- Всё прекрасно. Разве что… - Дама замялся - Мы наслышаны, у Вас имеется гравирадар?
- Гравирадар? А зачем он Вам?
- У нас в секции вышел из строя гравирадар, - вмешался Айрат.
- Видите ли, в чём дело, - после недолгого молчания сказал Монтень - Та модель, которая есть у меня, вышла из эксплуатации уже тридцать лет назад. Она ненадёжна в работе и может вообще не подойти к остальной вашей технике.
- Жак может её починить и приспособить к чему угодно.
- Так что же он не починит ту, что есть?
- Её уже никак не восстановить, - пояснил Жак.
- Что ж, в таком случае, - сказал Монтень - у вас найдётся минутка свободного времени, чтобы мой ассистент принёс устройство?
- Разумеется, мастер Монтень.
- Проходите, - сказал Монтень, указывая этим троим на диван напротив. - Посидим немного, а то я вас утомил разговорами. Прошу Вас, - обратился профессор ко мне - принесите гравирадар.
Я ушёл в другой отдел лаборатории и включил камеры видеонаблюдения.
Когда вероятные «ученики» профессора сели на диван, Монтень начал о чём-то разговаривать с ними. Меня не интересовала тема разговора, мне требовалось только оценить психотип гостей по их реакции на слова профессора, жестам, мимике и некоторым другим показателям. Для этого я запустил специальную программу-анализатор.
Результаты анализа не могли не порадовать: согласно моим подсчётам, трувинитация этих молодых людей значительно пополнит банк психотипов и, весьма вероятно, исправит наше положение. Я отключил видеонаблюдение и вышел из кабинета.
- Профессор Монтень, - сказал я - таких психотипов у нас ещё нет. Тамби и Айрат имеют схожие, R-347 и R-345 соответственно. Жак - B-768, почти идеально сочетающийся с обоими, в особенности с 347-м.
Профессору явно нравился такой расклад, но вида он, разумеется, не подавал. Он только встал и выключил телевизор. Тамби Дама безуспешно попытался остановить его: он почувствовал, что сейчас они столкнутся с тем, что несколько минут назад он даже не представлял возможным. Айрат и Жак переглядывались между собой, ничего не понимая.
- Вы сказали, что Платон был не вполне здоров психически. Верно? - неожиданно для меня спросил Тамби Дама.
- Верно, - сказал Монтень.
- А разве вы здоровы? Вы думаете, я не заметил излучатель Шрёдингера, установленный в телевизоре?
Я протянул руку к пульту и активировал защитное поле, заперев всех троих. За две секунды я подготовил вирус и теперь ждал момента, чтобы записать его на носитель.
Монтень не отреагировал на слова Тамби. Он задумчиво глядел на своих собеседников. Наконец, он кивнул мне, и я начал запись вируса. После этого Монтень включил излучатель. Устройство сработало, и Монтень перевел его в режим тишины. Некоторое время он держал его включенным - так продолжалось до тех пор, пока наши гости не ощутили тошноту. Тогда Монтень опустил излучатель и выключил устройство. Когда он снова повернулся к своим новым ученикам, те выглядели несколько растерянно. Их бил озноб.
- Извините, - сказал Монтень, - но мне надо было посмотреть на вашу реакцию.
- Было очень интересно, - сказал Тамби Дама, когда пришёл в себя.
- У меня никогда не было телевизора, - признался Монтень, - а мои гости никогда не видели гравирадара.
Я загрузил в излучатель Шредингера следующий вирус. В сочетании с предыдущим он должен был вызвать у подопытных сильную агрессию. Монтень нажал кнопку, и прибор, выплюнув несколько активных «шершней» и несколько нейтральных, подтвердил правильность этого предположения. Воздействие оказалось более сильным, чем мы рассчитывали, но кратковременным. Ещё некоторых предыдущих «шершней», в первом фрагменте, было достаточно, чтобы вывести из строя находящийся в сознании наших гостей «зонд». Вторая же часть вируса заставила первую укрепиться в сознании.
- Спасибо, - сказал Монтень. - Вы удивили меня.
- Вы верите, что в будущем у нас появятся улучшенные машины? - агрессивно спросил Жак.
- Это вполне возможно, - сказал Монтень. - Должен вас предупредить: мало кто из тех, кто заходил к нам, возвращался.
- Почему это? - спросил Тамби Дама.
Мы с Монтенем переглянулись, усмехнувшись.
Я загрузил третью часть вируса. Из-за ограничений памяти, нам пришлось разбивать программы для излучателя Шредингера на несколько частей. При этом каждый из полученных фрагментов выполнял функции, которые приходилось учитывать при фрагментировании. Это называется эффектом Салазара. Если бы мы опирались лишь на требуемый объём памяти, то разделили бы программу на две части, одна из которых едва превышала бы пару страниц, при размере другой части чуть более сотни. Однако функции, которые несут эти фрагменты, трудноконтролируемы, а сами фрагменты могут быстро распасться или причинить вред целевому сознанию, поэтому нам пришлось разделить программу на три части вместо двух, закладывая в них помимо относительно безвредных инструкций дополнительные функции, как, например, деактивация «зондов».
После очередного включения излучателя, гости мгновенно присмирели. Я отключил поле, и наши будущие трувинитаторные послушно направились в капсулу аппарата. Они двигались в унисон, каждый на своём месте в строю. Это выглядело ужасно забавно - будто шагающие пингвины. Если бы я не знал, что они полностью контролируются вирусами, я мог бы решить, что это марионетки, повешенные за верёвочку на гвоздь.
Они вошли в капсулу для деинсталляции. Камера наблюдения внутри неё причудливым образом исказила их черты. Надо сказать, что в них не было ничего человеческого, они казались гуманоидами с неестественно вытянутыми лицами и чрезмерно длинными, почти касающимися пола, пальцами. Они и на людей-то не были похожи. У меня появилось смутное чувство, что эти существа над нами издеваются - но если бы и было так, я бы не подал виду. По голосовой команде Монтена капсула закрылась.
Я запустил трувинитатор и настроил обратную связь. Меня охватила злость: датчики показали ещё одну плюсовую эмоцию, совершенно новую. Я поймал себя на том, что мысленно приношу извинения этим людям за то, что делаю. Была ещё одна вещь, которой я боялся, - мне стало стыдно перед Киком и её подругой. Но я прогнал из головы глупости. Мы наблюдали за поведением колонии, пополнившейся тремя новыми трувинитаторными, а значит, около тридцатью тысячами новых личностей, чьи психотипы, к слову, действительно изменили ситуацию в созданной нами системе к лучшему.